Змеевы дочки - [3]

– Ошалели, не то слово! – Один из всадников выдвинулся вперед, приблизился к саням. Он показался Галке огромным, почти великаном. И конь его был рослый, куда выше и крепче их раненого жеребчика. – Вчера задрали корову Митяя Сидорова, а сегодня напали на парней из волошинской бригады. Те как раз с вечерней смены возвращались.

– Отбились волошинские-то? – спросил дядька Кузьма.

– Волошинские-то отбились. Они ж там все как на подбор, крепкие мужики. А если бы бабы или, того хуже, ребятишки? – Великан спешился и стал обыкновенным, просто высоким. И был он милиционером, если судить по меховой шапке и синей шинели. – Придержи-ка, Глухомань! – Он бросил свои поводья вознице, а сам подошел к испуганно всхрапывающему жеребчику, обеими руками обхватил того за морду, зашептал что-то ласковое, успокаивающее.

Возница со странным и смешным именем Глухомань неловко, как-то кривобоко спустился на землю, подошел к уже почти успокоившемуся жеребчику, внимательно осмотрел его шею.

– Волк порвал? – спросил незнакомец, но Глухомань ему не ответил. Перехватив поудобнее кнут, он шагнул в темноту и почти тут же в ней растворился. А через несколько мгновений Галка услышала щелчок и слабый рык.

– Порвал, – ответил дядька Кузьма. – Мог бы и нас порвать, если бы не ты со своими молодцами. Вот только пошто стрелять начали без предупреждения? Девчонку мне до смерти напугали.

Галка не сразу поняла, что речь о ней. Никто раньше не называл ее девчонкой. Называли девушкой или барышней на худой конец. А тут девчонка…

– Так мы ж не по вам, мы по волкам, дядька Кузьма! – послышался из темноты молодой, задиристый какой-то голос, и к саням, ведя под уздцы вороную лошадку, шагнул парень. В темноте Галка не могла разглядеть его лица, видела только темный высокий силуэт, но по голосу сразу поняла, что он молод, моложе своего спутника.

– По волкам! – Дядька Кузьма закурил папиросу, протянул портсигар Демьяну Петровичу. – Ты, Лешка, в темноте видишь, как кот? – спросил, прикуривая.

– Может, даже и получше некоторых котов, – огрызнулся тот, кого дядька Кузьма пренебрежительно назвал Лешкой. – Где волки? – спросил задиристо. – Нет волков! Разбежались. А кто не сбежал, тот вон пристреленный лежит. Так что не надо…

Он не договорил, из темноты вынырнула кривобокая фигура. В одной руке Глухомань держал кнут, во второй вилы.

– Это что? – спросил Демьян Петрович, продолжая успокаивающе гладить раненого жеребчика по холке.

– Это вилы, – снова вместо Глухомани ответил дядька Кузьма. – Отбивались от волков, чем могли. – На Галку он даже не глянул, видно, не мог до конца поверить, что она сумела не просто метнуть вилы, но еще и попасть. Галка и сама не верила. Происходящее казалось ей страшным сном. То ли от холода, то ли от пережитого сделалось вдруг очень холодно. Зубы предательски клацнули.

– А что за девочка? – Демьян Петрович, а следом за ним и Лешка вплотную подошли к саням, уставились на Галку. – Откуда взялась? Что-то не припомню я, дядька Кузьма, чтобы у тебя была внучка.

– Так это не моя. – Дядька Кузьма махнул рукой с зажатой в ней папиросой. – Бабы Клавы это родственница. Везу из Перми. Мамка ее того… преставилась недавно мамка. Девка сиротой осталась, вот баба Клава и попросила, чтобы съездил, привез.

– А что худющая-то такая родственница? – спросил Лешка и взглянул на Галку со смесью любопытства и, кажется, жалости. Теперь, когда он оказался совсем близко, она могла рассмотреть его лицо.

Впрочем, нечего там было рассматривать. Худое, угловатое, насмешливое лицо, с выбивающимся из-под фуражки вихром. Галка отвернулась, зажала озябшие ладони между коленками. Вот только с зубами ничего поделать не смогла, зубы продолжали клацать.

– Так городская. Что с нее взять? – пожал плечами дядька Кузьма и тут же сказал: – Поедем мы, Демьян Петрович, пока эти твари снова в стаю не сбились.

– Мы проводим. – Лешка лихо, красуясь, вскочил в седло. – Опасно на дороге стало. Слышите, Демьян Петрович, надо бы облаву организовать. Да не такую, как сегодня, а настоящую.

– Ишь, умник! А людей на облаву я где тебе наберусь?

– Клич бросим, найдутся люди. Волки этой зимой всем вот уже где. – Лешка выразительно чиркнул ребром ладони по горлу.

– Разберемся! А теперь поехали. Нечего нам тут посреди леса делать. – Демьян Петрович тоже уселся в седло. – Двигайся, Глухомань, а мы тут с ребятами рядом…

Они и в самом деле держались рядом с санями, двое всадников с одной стороны, двое – с другой. Галке хотелось думать, что в случае чего ружья их готовы к бою. Ведь не для красоты у них ружья.

Волки больше не приближались, не рисковали, и Галка уже почти успокоилась. О случившемся на дороге напоминали лишь лежащие на дне саней вилы с окровавленными зубьями. На вилы она старалась не смотреть. Как и на Лешку, лихо гарцующего рядом, перебрасывающегося шуточками с товарищами.

В темноте запястье ее крепко сжала лапа дядьки Кузьмы.

– Помни, о чем говорили, – процедил он сквозь зубы так, чтобы расслышать его могла одна только Галка.

Она молча кивнула.

А лес тем временем начал редеть, а потом и вовсе закончился. Дорога теперь змеилась посреди замерзшей, засыпанной снегом пашни. Стало светлее то ли от снега, то ли от выглянувшей из-за туч молодой луны. Но окружающий мир виделся мрачным, мертвенно-серым, неласковым. Галка обхватила себя руками, закрыла глаза.