Злые вихри - [120]

-- Да, представь себѣ, я спасенъ! И это спасеніе пришло ко мнѣ въ то самое время, какъ мы съ тобою вели такіе невеселые разговоры...

Онъ разсказалъ ей все подробно, въ радостномъ волненіи.

Но она слушала его съ померкшими глазами. Она совсѣмъ поблѣднѣла.

-- Послушай,-- сказала она, когда онъ кончилъ свой разсказъ:-- отчего-же ты мнѣ никогда не говорилъ про эту... Марью Эрастовну?

-- Ахъ, Боже мой, я такъ недавно и совсѣмъ случайно познакомился съ нею!..

-- Постой, вспоминала и соображала Алина:-- да, вѣдь, это та самая тетка княжны Хрепелевой, которая взяла ее къ себѣ и, говорятъ, дѣлаетъ ее наслѣдницей какихъ-то милліоновъ?!

-- Относительно наслѣдства и милліоновъ я ничего не знаю,-- отвѣтилъ Аникѣевъ.-- Ну да, это тетка княжны Хрепелевой,-- такъ что-же?!

Алина закрыла лицо руками.

-- Теперь мнѣ все ясно!-- съ отчаяніемъ въ голосѣ прошептала она.

-- Что ясно? Что?

Полный своей радости и оживленія, онъ все еще ничего не соображалъ.

-- Такъ вотъ гдѣ моя погибель?!-- врядъ-ли сознавая, что говоритъ это громко, выговаривала Алина.-- Вотъ кто тебя у меня отнялъ!.. Значитъ, въ этихъ свѣтскихъ сплетняхъ была правда... А я-то... я смѣялась!.. Зачѣмъ-же ты мнѣ не сказалъ прямо?!-- поднялась она вдругъ и сверкнула глазами на Аникѣева.--Зачѣмъ же ты велъ эту двойную игру... Ты!..

Наконецъ, онъ все понялъ.

-- Алина, ты съ ума сходишь!-- воскликнулъ онъ.-- Какъ тебѣ не стыдно, наконецъ, выдумывать такой вздоръ... и за кого-же ты меня считаешь?

Но онъ ничѣмъ ужъ теперь не въ состояніи былъ разубѣдить ее. Вѣдь, она чувствовала, что близится разлука, и это ощущеніе не могло обмануть ее. Она только не понимала, отчего все это случилось, и такъ быстро, за что она его теряетъ... Все объяснилось теперь очень просто: у нея оказалась соперница. И кто же! Эта осрамившая себя, сумасшедшая, истеричная дѣвчонка, эта глупая маленькая кукла!..

Въ ней поднялся цѣлый адъ. Въ ней закипѣла такая злоба, на какую она еще никогда не была способна.

-- Ахъ... я убаюкивала себя сказками!-- вся содрогаясь, съ искаженнымъ лицомъ заговорила она, подходя въ упоръ къ Аникѣеву и глядя на него злыми глазами.-- Ахъ, наша любовь но прежняя, она стала тяжела... Я понимаю теперь, что для васъ, можетъ быть, и нелегко справляться съ этой... двойной любовью, обманывая и меня, и ее... Ну, такъ я помогу вамъ... Неужели вы думаете, что я способна дѣлить васъ съ этой скверной дѣвчонкой?..

Она едва переводила дыханіе.

-- Алина, ты съ ума сходишь, ты совсѣмъ больна,-- началъ было, Аникѣевъ, чувствуя, что въ немъ поднимается знакомое ему отвратительное ощущеніе, какое онъ всегда испытывалъ во время сценъ и объясненій съ Лидіей Андреевной.

Алина его не понимала и даже не слышала.

-- Низкій, фальшивый человѣкъ... Я предложила помочь вамъ въ дѣлахъ, вы оскорбились и оттолкнули меня.... Она предложила то же самое, и вы приняли отъ нея, и вы счастливы!.. О, какъ я васъ ненавижу! Оставьте меня!.. Уходите!..-- крикнула она рѣзкимъ пронзительнымъ голосомъ и почти выбѣжала изъ комнаты.

Онъ простоялъ нѣсколько мгновеній не шевелясь, сознавая одно: передъ нимъ была сейчасъ вовсе не Алина, а Лидія. Да, это она, одна и та же, съ тѣми же самыми злыми глазами, съ тѣмъ же тупымъ непониманіемъ, съ той же отвратительной несправедливостью!..

И гдѣ-же ея красота, не терявшая даже въ порывахъ гнѣва своей пластической прелести?!.

Онъ не сталъ ждать ея и ушелъ безъ сожалѣнія, полный невыносимой, противной душевной усталости.

Онъ вернулся домой съ такимъ лицомъ, что Платонъ Пирожковъ, взглявувъ на него, сразу весь какъ-то съежился и потемнѣлъ. Бѣдный «дятелъ» совсѣмъ измаялся, въ ожиданіи своего барина. Онъ не посмѣлъ его задерживать, когда тотъ заѣзжалъ за портфелемъ съ документами.

«Повезъ документы, значитъ, дѣло не шуточное,-- думалъ онъ.-- О, Господи, что-то будетъ? Эхъ, кабы Снѣжково не пропало, не досталось въ руки Николая Александровича... Кабы все это божеское испытаніе, наконецъ, окончилось, и жизнь-бы пошла человѣческая, а не собачья...»

«Дятель» ждалъ, то и дѣло поглядыьая на часы, считая минуты, переходя изъ одной комнаты въ другую, безцѣльно переставляя вещи, не зная, какъ убить время, что съ собою подѣлать. Наконецъ, онъ не вытерпѣлъ и вышелъ на улицу. Онъ пошелъ по дорогѣ къ дому генеральши, то и дѣло останавливаясь и оглядываясь по сторонамъ, въ надеждѣ увидѣть возвращающагося Аникѣева. Онъ дошелъ до самаго дома, не утерпѣлъ и обратился къ швейцару съ разспросами.

Но швейцаръ отнесся къ нему недружелюбно.

-- Мало-ли тутъ господъ ходитъ по лѣстницѣ, всѣхъ не запримѣтишь... Да и что ты ко мнѣ присталъ? Чего тебѣ отъ меня надо? Проваливай, братъ, своею дорогой. Много васъ такихъ шляется, будто за дѣломъ... кто-жъ васъ разберетъ... А тамъ отвѣчай за васъ...

«Дятелъ» выбранился крѣпкимъ словцомъ и побрелъ обратно.

-- Что, баринъ не возвращался?-- спросилъ онъ у «своего» швейцара.

-- Никакъ нѣтъ, не возвращался,-- отвѣтилъ тотъ.

«Дятелъ» окончательно разсердился, но не пошелъ во дворъ и, не будучи въ силахъ справиться со своими чувствами, началъ «критиковать» швейцара.

-- А ты это что-жъ... ты что о себѣ думаешь?.. развѣ этакъ-то можно?..