Злой рок Сейшельських островов - [68]

– Надо же, не побоялся мэра, – усмехнулась Алина.

– А чего ему было бояться? На дворе даже не перестройка была – беспредел девяностых! Уж кто власть имел, так это пресса. Не номер – так разоблачительная статья. К тому же его приятель работал то ли судьей, то ли прокурором.

– Судьей? Это ж такой? Уж не Коломиец, который был с нами на Сейшелах?

– Нет, не знаю. Ваня фамилию не называл. Я и о Бабенко услышала только неделю назад, а вы хотите, чтобы я его друзей знала.

– Раиса Антоновна, неужели ваш муж не мог найти бригадира, который деньги брал?

– Да этого мужчину скоро мертвым нашли. Нет не на нашей даче, но рядом. Вроде бы он повздорил с сельскими парнями. Убийцу не нашли, а Ване позвонил неизвестный, который прямым текстом посоветовал держать рот на замке, иначе помимо взятки на него и убийство повесят. И тогда дело закончится не увольнением с работы, а сроком за убийство. Представляете, как было закручено? Естественно, Ваня не стал ничего доказывать, молча сложил полномочия, сославшись на здоровье. Да у него и впрямь, стало пошаливать сердце, давление подскочило.

– А Бабенко? Наверное, ликовал?

– Может, и ликовал, что жизнь испоганил и той женщине, и моему Ване. Но если мой муж сумел избежать больших неприятностей – увольнение не считается, – то Валентина предстала перед судом. Ей инкриминировали хулиганство. Дали полтора года условно – друг Бабенко постарался. Что с ней потом стало, не знаю. А на Ваню вы плохого не думайте. Не толкал он Бабенко со скалы и даже не разговаривал с ним в тот день.

– Отчего ж так тогда переживал? Вы говорили, что ночь не спал, курить выходил? – напомнила Алина Раисе Антоновне ее же слова.

– Да потому что воспоминания на него нахлынули. Если бы не Бабенко, кто знает, может, сегодня мой Ваня был бы депутатом государственной Думы.

– Раиса Антоновна, если я вас правильно поняла, то кроме как с Бабенко вы ни с кем не были знакомы.

– О Бабенко я знала понаслышке, – поправила меня Кудрявцева. – Я и ту статью украдкой от Вани читала. А воочию довелось увидеть только в поездке. Кого с тех лет помню, так только Хрящева, я вам о нем рассказывала. И больше никого, – сказала она, и мне вновь послышалась фальшь в ее словах.

– Раиса Антоновна, а вы как с Воронковым договорились? – спросила Алина.

– Пообещал, что завтра заключение медэкспертизы будет готово. Если завтра утром позвонят, то завтра же состоятся похороны. Если позвонят после обеда, тогда уж послезавтра предам Ивана Петровича земле.

– Вот и ждите звонка. И не забывайте, что майор Воронков негласно у нас под колпаком. Поскольку мы только собираем факты, компрометирующие его как сотрудника правоохранительных органов, ему о нашем визите ни слова. Договорились?

– Договорились.

– Но как только станут известны результаты вскрытия, позвоните нам по телефону, – Алина написала на салфетке номера моего и своего мобильного телефона.

Выйдя от Кудрявцевой, мы задались вопросом: «А куда дальше?». Вернуться в «Пилигрим»? Телефоны почему-то не отвечали: ни агентства, ни Аленин, ни Степин.

– Оглохли, что ли? – раздраженно спросила Алина.

– Вряд ли. Скорей всего, с ними Воронков, и они намеренно не подходят к телефону.

– Верно, – согласилась со мной Алина. – Значит и нам возвращаться рано. Тогда куда?

– А что, если нам съездить к Иванову? Может, в списке неправильно указан номер телефона? Тебе не приходило такое в голову?

Алина достала из сумочки список и, глядя на название улицы, стала вслух соображать, где она может находиться.

– Как бы это не окраина была. – Чтобы подтвердить свою догадку, она достала план города и нашла-таки нужную нам улицу. – Поехали. Минут сорок придется потратить на дорогу.

Окраина окраиной, но в таком доме и я бы жила. Из-за забора высился домина из стекла и бетона, построенный в нескольких уровнях.

– А нечего себе домик, стильный, – сказала Алина, заглядывая за забор. – Кажется, там и бассейн крытый имеется. Или это зимний сад под стеклом, как ты думаешь?

– Я ничего не думаю, звони, – велела я.

Сначала неизвестно откуда выскочила здоровенная овчарка. Псина угрожающе громко залаяла. Минут через пять к воротам вышла женщина. Одета она была не по погоде легко, в трикотажное платье и передник. Чтобы в промозглую погоду не простыть, женщина укутала грудь и плечи пуховым платком. На ногах были стоптанные туфли, которыми она постоянно постукивала друг о друга.

– Вам кого? – спросила она, рассматривая нас через забор и пританцовывая от холода.

– Нам нужен Иванов Петр Васильевич.

– Так их нет никого, – простодушно ответила женщина.

«Не сказала, что Иванов умер. Уже хорошо», – мысленно отметила я.

Угадав в женщине сельскую простушку – скорей всего, дама работала у Ивановых горничной или поварихой, – Алина строго спросила:

– Кого нет? И кем вы Петру Васильевичу приходитесь? – еще она достала из сумки красную «корочку», на секунду раскрыла ее перед женщиной и тут же спрятала. Прочитать, что написано в удостоверении, женщина, естественно, не успела, но Алинины действия возымели успех.

– Хозяев нет, – залепетала она. – Петр Васильевич в больнице, а Татьяна Марковна при нем. А я Тимофеева Любовь Ивановна. Убираюсь здесь, за садом ухаживаю.