Злой рок Сейшельських островов - [66]

– Нет, не теряйте времени. Возможно, нам еще удастся реабилитировать себя. Поезжайте к вдове Кудрявцева. Не знаю, насколько это корректно, но попробуйте ее спросить о той статье, из-за которой ее мужа сняли с работы.

– А если Воронков спросит, где мы?

– А разве ты ему говорила, что звонишь из «Пилигрима»? – хитро улыбаясь, спросила Степа.

– Нет, он не спрашивал, – ответила я.

– Вот видишь! А ты звонила с другого конца города, откуда даже Шумахер за пятнадцать минут не доберется до агентства.

Заручившись Степиной поддержкой и сказав Алене, что она нас с утра не видела, мы с Алиной покинули агентство.

– Как хорошо, что «Пилигрим» находится на улице с односторонним движением, а посему встреча на проезжей части дороги с Воронковым исключена, – вздохнула с облегчением Алина, выезжая на соседнюю улицу. – Уф, кажется, опасность миновала. Список Соловьева при тебе? Напомни мне, где живет Раиса Антоновна? Интересно, она ходила сегодня к Воронкову с просьбой помочь ей с судебно-медицинской экспертизой.

Большое и очень большое начальство не может обитать в плохих домах по определению. Хрущевки и малогабаритки не для них. Семья бывшего мэра жила не где-нибудь, а в центре города, на бульваре, где после девяти часов вечера движение автотранспорта было запрещено, дабы великие люди великой страны могли спокойно отдохнуть после насыщенного трудового дня. Дом был добротный, с высокими потолками и консьержкой в широком парадном.

– Вы к кому? – строго спросила консьержка, выглянув из-за стеклянной перегородки.

– Мы к Раисе Антоновне Кудрявцевой. Она дома?

– Дома она-то дома, но горе у нее.

– Как раз, поэтому мы и пришли, чтобы поддержать в трудную минуту. Если сомневаетесь, пускать нас или нет, позвоните, – посоветовала я.

– Проходите, – махнула рукой консьержка. – С покойным имеет право проститься каждый.

– А Иван Петрович дома лежит? – расстроилась Алина, очевидно полагая, что Раиса Антоновна решила не везти тело мужа на экспертизу.

– Этого я не знаю. Вчера моя сменщица дежурила. А я только знаю, что одним хорошим человеком на земле меньше стало.

– Да, бог забирает к себе лучших, – пробормотала я. – Шестнадцатая квартира на каком этаже?

– На втором.

Дверь открыла Раиса Антоновна, естественно, вся в черном, с полным отсутствием косметики на лице и вселенской грустью в заплаканных глазах.

– Мы не могли не прийти, – начала я, перехватив ее настороженный взгляд. – Пришли вас поддержать. Может, вам нужна помощь?

Она не посмела нас не впустить, молча отошла в сторону от дверного проема. Но на этом ее гостеприимство закончилось – дальше прихожей она так нас и не пригласила.

– Обзвонить друзей и близких? Что-то приготовить на поминки? – предлагала я свои услуги.

– Все уже почти сделано, – сказала она бесстрастно. «Наверное, она под действием лекарств», – подумала я, оправдывая отказ принять нашу помощь. – Друзья и родственники помогли. И место на кладбище уже есть. И кафе, где поминать Ваню будем, заказано. Будут только свои, – произнесла она, словно отрезала.

– Если вы не хотите, чтобы мы пришли на похороны, – я подумала, что Раиса Антоновна хочет сэкономить на поминках, – мы могли бы проститься с Иваном Петровичем здесь, сейчас.

– Я не знаю, когда будут похороны. Завтра или послезавтра. А чтобы сейчас проститься, так Вани нет дома.

И действительно, в квартире не слышно было запаха формалина, который всегда витает вокруг покойника.

– Что-то с гробом? Он не долетел? – Не могла же я в лоб спросить, была ли она сегодня утром у Воронкова и отвезла ли тело мужа на экспертизу.

– Ваня в морге, на экспертизе. Добрые люди посоветовали. А вас бы я попросила уйти. Я думала, что вы действительно хотите мне помочь, а оказалось… – она насупилась и недобро посмотрела на нас.

– Да что такое собственно произошло? – спросила Алина. – Мы действительно предлагаем вам нашу искреннюю помощь.

– Меня уже просветили в полиции относительно вас!

«Воронков! – осенило меня. – Сообразив, кто прислал к нему Кудрявцеву, он наговорил о нас черт-те что!»

– И что вам сказали?

– Что вы, что вы… выбираете жертву и модулируете вокруг нее психомагнитное поле, которое блокирует импульсы, посылаемые мозгом. Человек становится беспомощным. Он даже не может дышать, у него перестает биться сердце. Вряд ли мне удастся что-либо доказать. Вы не оставляете следов. Но мне обещали – вас рано или поздно остановят. Меня предупредили держаться от вас подальше, но теперь мне все равно. Я вас не боюсь – на мне крест нательный. А еще, – она извлекла из кармана руку и выставила перед нами маленькую иконку Божьей Матери.

По ее мнению, нас должна была скрутить и вынести за пределы квартиры невидимая божья сила. Но с нами ничего не стало: мы не скорчились в страшных мучениях, не запылали синим пламенем и не рассыпались в пыль. Мы так и остались стоять на месте.

– Это вас просветил майор Воронков? – догадалась Алина. – Вы пришли к нему с просьбой отправить тело мужа на экспертизу, он выяснил, при каких обстоятельствах умер ваш супруг, узнал, что мы были с вами в поездке, и наговорил вам о нас всяких гадостей? По глазам вижу, что так и было. Что ж, давайте еще раз познакомимся. Мы ведущие специалисты группы служебного расследования. Сергей Петрович Воронков давно у нас на крючке, – Алина отплатила майору той же монетой, что и он нам. – Ему инкриминируется халатное отношение к службе, а еще полное неумение работать со свидетелями и присвоение чужих заслуг. Не понимаю, как вы, Раиса Антоновна, образованнейшая женщина, могли поверить в тот бред, который он вам нес. Какое психомагнитное поле? Есть электромагнитное поле, есть магнитное, есть биополе, но чтобы было психомагнитное… Извините, такого в природе не существует. И вообще всякое волшебство – ни что иное, как ловкость рук. Кстати, мы должны вам признаться, что к вам звонили не из туристического агентства, а мы. Вам крупно повезло, что нас весьма заинтересовала смерть вашего мужа. И если уж мы взялись за дело, то обязательно доведем его до конца.