Злой рок Сейшельських островов - [33]

– А вот и наши голубки, – Алина первая заметила наших детей. – А рядом с ними кто? Что у них выпытывает этот омерзительный тип?

Я напряглась, присматриваясь к типу. У страха глаза велики – теперь в каждом мы видели преступника.

– Ярцев. Это он черепом блестит, – ответила я Алине.

Мужчина сидел к нам спиной, но я его узнала по редкой пряди волос, которой он упорно пытался замаскировать лысую на темени голову.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, подойдя к нему из-за спины.

Он смешно вздрогнул и тотчас потянулся рукой к голове, чтобы пригладить волосенки.

– Какой уж там «добрый». Вы слышали, что здесь случилось? Мне ваши детки рассказали. Скутер взорвался! А на нем был Хрящев. Да вы должны его помнить, мы все летели в одном самолете.

– Да, трагедия на трагедии? – поддакнула Алина. – А утром еще одного с разбитой головой нашли, тоже из наших. Может, слышали? Иванов его фамилия.

– Тот, который в ванной поскользнулся? Слышал, – вздохнул Ярцев. – Скорей бы отсюда уехать. Не нравиться мне все это. Не отдых, а чертовщина какая-то. – Прищурив глаза, он стал присматриваться к Алининому лицу. – Вы где работаете? Лицо мне ваше знакомо.

Алина несколько замешкалась с ответом. Сказать, что она работник туристической фирмы, значит, потом нельзя будет никак иначе представиться.

– Да как вам сказать… Кхе-хе, – она стала кашлять, уходя от ответа. – А мне ваше лицо тоже знакомо. Вы… вы… – Алина намерено делала паузы, предоставляя Ярцеву возможность высказаться.

– Василий Ильич Ярцев. Во времена тотального дефицита работал в сфере торговли, – с показной скромностью признался он.

– Да? А я начинала юристом в обществе по защите прав потребителей. Постойте, вы, кажется, были директором базы. Какой же базы? – пробормотала она и тут же вспомнила: – Рыба! Икра! Балыки!

Василий Ильич довольно улыбнулся.

– Да, это я. Но потом необходимость в дефиците отпала. Сначала вовсе не было никакого дефицита, в том плане, что и на базе было пусто. Жутчайшие времена. А потом пришли другие люди, настали другие времена. Мои услуги никому не стали нужны, – с обидой сказал он. – Сейчас все действуют напрямую. Норвежскую семгу и каспийских осетров привозят живьем, как когда-то карпов в железной бочке.

– Да, проблема с деликатесами давно снята. А где вы сейчас работаете? – поинтересовалась я.

– Да так, в свободном плавании, – замялся Ярцев. Он заказал еще коньяк, и выпил его залпом. – На сон грядущий, – пробормотал он и стал резко прощаться. – Все, всем спокойной ночи.

Проводив взглядом Ярцева, который пошатывающейся походкой брел между столиков, Алина с досадой сказала:

– Ну куда он? Нам столько надо у него спросить. Мы его спугнули. Хотелось бы знать чем? Спросили, где теперь работает?

– А может, он киллер? – неосторожно подал голос Санька, чем и навлек на себя гнев матери.

Под раздачу попала и Аня.

– А вы что тут делаете? – Алина набросилась на Саньку и Аню. – Взрослый бар не место для детей. Сколько раз говорено, не разговаривайте с посторонними людьми.

– Мы кока-колы захотели, – в один голос ответили наши чада. – А он сам к нам пристал. Как зовут, сколько нам лет? С кем приехали? Да, где наши мамы? Потом лекцию прочитал о том, что детям разрешается гулять только до десяти вечера. Мы хотели сбежать от его нравоучений, но тут появились вы.

– Вот, вам уже посторонние люди говорят, что пора идти спать, а вы тут сидите. Марш по номерам, – не сдержав раздражения, Алина прикрикнула на детей. К вечеру у нее совсем настроение испортилось, которое и с утра было так себе.

Дети беспрекословно слезли с высоких стульев и отправились туда, куда мы им велели, то есть спать.

– Два бокала красного вина, – попросила Алина у бармена. Встретившись с моим удивленным взглядом, она пояснила: – Знаю, коньяк ты не будешь, а вино нам не помешает. Исключительно в лечебных целях – стресс снять. Кстати, я вспомнила, почему мне лицо Ярцева так знакомо. Он действительно работал в торговле, только это давно было. Тогда и волос у него на голове было больше, и выглядел он значительно лучше. Да что там говорить, годы в тюрьме ни для кого не проходят даром.

– Ярцев сидел?

– Сидел. За что не знаю, скорей всего за нарушения в сфере торговли, то бишь за воровство. Откуда знаю? Да мой бывший начальник отоваривался на базе, которой руководил Ярцев, и меня часто посылал к нему за рыбкой и икоркой. Помню, я как-то попросила шефа достать ко дню рождения мамы рыбных деликатесов, но он мне отказал, сказал, что лавочка закрыта, дескать, не у кого теперь просить – посадили Ярцева. За что посадили Ярцева, я не стала спрашивать, на тот момент много торговых работников село за решетку. В последние годы правления Горбачева и воровали много, и сажали, чтобы показать, что страна все-таки борется с преступностью. Но сажали в основном тех, кто не откупался.

– Что же у Ярцева не было денег откупиться? – усомнилась я. – Не поверю.

– Да может, и не за воровство сидел, – пожала плечами Алина. – Это я так, сделала предположение. Пошли спать?

– Пошли, – сказала я, сдерживая зевок.

Алина оказалась права: вино подействовало, словно лекарство: оно притупило тревожное чувство, которое не покидало меня с момента первой смерти. Резко захотелось спать – сказывалась предыдущая бессонная ночь и физическая усталость от дня, проведенного под палящим солнцем.