Злой рок Марины Цветаевой. «Живая душа в мертвой петле…» - [13]
Она не оставляет попыток «отмазать» мужа от армии. Просит «дядю Митю» – Дмитрия Владимировича Цветаева – дать Сергею рекомендательное письмо в Военно-промышленный комитет, в надежде на бронь.
24 января 1917 года Сергея Эфрона все-таки зачислили в 1-й Подготовительный учебный батальон и направили в Нижегородскую распределительную школу прапорщиков. Это было все-таки лучше, чем фронт. Там, несомненно, по просьбе Цветаевой, с ним знакомится Никодим Плуцер-Сарна, часто бывавший в Нижнем по делам. 27 января он пишет Марине: «Вчерашний день я провел весь с Сережей. Это был очаровательный и грустный день <…> Я сразу полюбил навсегда этого очаровательного отсутствующего человека с его совершенно невинно-детским отношением к жизни. Полюбил безнадежно, независимо от его отношения ко мне».
Кто такой Никодим Плуцер-Сарна и какую роль он играл в жизни Цветаевой? О нем известно немного. Несколько строк у Анастасии Цветаевой; несколько записей в тетрадях Цветаевой; три письма Плуцер-Сарна к Марине; ее надпись на одном из экземпляров сборника «Версты» (стихи 1916 г.), сделанная много лет спустя под стихотворением «Руки даны мне – протягивать каждому обе…»: – «Все стихи отсюда – до конца книги – и много дальше написаны Никодиму Плуцер-Сарна, о котором – жизнь спустя – могу сказать, что – сумел меня любить, что сумел любить эту трудную вещь – меня…»
«Ненасытность к романтике» – так Анастасия Ивановна определяет главную черту Плуцер-Сарна. Об этом же говорят его письма. «Захочу брошу (все свои обязанности и городскую жизнь. – Л.П .), сяду в вагон и полечу через поля, луга, леса, к пустынному, сожженному солнцем морскому берегу. Буду лежать на камнях, ночью, смотреть широко открытыми глазами (пропуск в тексте. – Л.П .) небо и слушать, через рев моря и грустный кладбищенский шелест листвы, тот же потрясающий ритм моей собственной души». Удивительно ли, что Никодим Акимович и Марина Ивановна потянулись друг к другу. Это было светлое чувство, основанное на родстве душ. Оба это понимали.
Плуцер-Сарна – Марине Цветаевой:
«Когда, Маринуша, я держу в руках Вашу светлую головку и вглядываюсь в Ваши зеленые глаза через всю стихию полета, страсти, тоски, восторга, чую явственно весь меня поглощающий ритм Вашей души. Это мой собственный ритм – это две реки сливаются в один широкий могучий поток. Это мгновения великого освобождения, потери собственных душевных очертаний, чувства одиночества <…> Вы поймете, Маринушка, как Вы мне необходимы. Без Вас я проживу у чужих людей молчальником, в холоде изредка согреваемый пламенем чужих костров».
Некоторая выспренность этих текстов – от несовершенного владения русским языком: Плуцер-Сарна был поляк.
О том, что Никодим Акимович был настоящим другом Цветаевой, свидетельствуют и отдельные фразы из ее писем к другим корреспондентам. Так, она сообщает Лиле Эфрон, что одолжила у Плуцер-Сарна денег; будучи в отъезде, просит передать ему на хранение ее драгоценности, банковские бумаги, фотографические принадлежности. К сожалению, письма Марины Цветаевой к Плуцер-Сарна не сохранились. Зато сохранились стихи:
И другу на руку легло
Крылатки тонкое крыло.
– Что я поистине крылата, —
Ты понял, спутник по беде!
Но, ах, не справиться тебе
С моею нежностью проклятой!
И, благодарный за тепло,
Целуешь тонкое крыло.
А ветер гасит огоньки
И треплет пестрые палатки,
А ветер от твоей руки
Отводит крылышко крылатки…
И дышит: душу не губи!
Крылатых женщин не люби!
Никодимом Плуцер-Сарна вдохновлены и такие шедевры цветаевской любовной лирики, как «После бессонной ночи слабеет тело…», «Кабы нас с тобой да судьба свела…», «Вот опять окно…» и др.
Так что же, судьба послала Цветаевой такого возлюбленного – друга, который мог бы стать ее ангелом-хранителем на долгие годы? Возможно, но «судьба свела» их слишком поздно. Оба были несвободны. У супругов Эфрон в апреле 1917 года родилась вторая дочь – Ирина. Плуцер-Сарна был женат и, судя по всему, относился к своей жене с той же заботой и нежностью, что и Марина Ивановна к Сергею Яковлевичу. Татьяна Плуцер-Сарна, очевидно, во всем понимала мужа, в том числе и в его влюбленности. Между Мариной Цветаевой и ней установились дружеские отношения. Никто не допускал и мысли о разрушении семьи… А могут ли быть долговечны такие отношения?
Глава 3 Сергей Эфрон в школе прапорщиков. Февральская революция. Одна в Коктебеле
Сергей Эфрон 11 февраля командирован из Нижнего Новгорода в 1-ю Петергофскую школу прапорщиков. 17 февраля, согласно его послужному списку, он прибыл в школу и зачислен во 2-ю роту юнкером.
…Через несколько дней – Февральская революция. Абсолютное большинство русской интеллигенции встретило это событие восторженно. Но не Сергей Эфрон, не Марина Цветаева.
Вот ее первый отклик на революционные события:
Над церковкой – голубые облака,
Крик вороний…
И проходят – цвета пепла и песка —
Революционные войска.
Ох ты барская, ты царская моя тоска!
Нету лиц у них, нету имен, —
Песен нету!
Заблудился ты, кремлевский звон,
В этом ветреном лесу знамен,
Помолись, Москва, ложись, Москва,
на вечный сон!
Можно по-разному толковать эти строки, но никак нельзя увидеть в них приветствие происходящему. (Стихотворение написано в день отречения царя.) «Не то» – вот, пожалуй, основной эмоциональный вывод автора. Пройдет несколько месяцев, и она скажет определеннее:
Споры о причинах самоубийства Марины Цветаевой не стихают до сих пор. Кого винить в происшедшем? Какова роль в трагедии мужа ЦВЕТАЕВОЙ Сергея Эфрона? Почему бывший белый офицер пошел на службу в ОГПУ, став сексотом и палачом? И что заставило Цветаеву вернуться вслед за ним из эмиграции в СССР?Это «поэтическое расследование» приоткрывает завесу над одной из главных тайн русской литературы.Это — пронзительная и до сих пор во многом загадочная история любви и гибели величайшей поэтессы XX века.
Если попытаться назвать «самого русского», «самого крестьянского», «самого бесшабашного» поэта, то имя Сергея Есенина всплывает само собой. Его жизнь была короткой и яркой; его смерть до сих пор вызывает ожесточенные споры. В личности Есенина, пожалуй, как ни в ком другом, нашли отражения все противоречия эпохи, в которую он жил. Может быть, именно поэтому, по словам философа, писателя и поэта Юрия Мамлеева, «если в двадцать первом веке у нас в России сохранится такая же глубокая любовь к поэзии Есенина, какая была в двадцатом веке, то это будет явным знаком того, что Россия не умерла».
Если попытаться назвать «самого русского», «самого крестьянского», «самого бесшабашного» поэта, то имя Сергея Есенина всплывает само собой. Его жизнь была короткой и яркой; его смерть до сих пор вызывает ожесточенные споры. В личности Есенина, пожалуй, как ни в ком другом, нашли отражения все противоречия эпохи, в которую он жил. Может быть, именно поэтому, по словам философа, писателя и поэта Юрия Мамлеева, «если в двадцать первом веке у нас в России сохранится такая же глубокая любовь к поэзии Есенина, какая была в двадцатом веке, то это будет явным знаком того, что Россия не умерла».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.