Зло побеждает зло - [76]

Караулить Сашу у дороги я вышел на час раньше, никак не меньше. Съедает беспокойство, как она там, в огромном, полном чекистов городе?! Совсем одна, такая слабая и беззащитная, среди чужих, злых людей. Здравый смысл пасовал перед приступами паники — я изводил себя, ловил шорохи леса и далекий грохот транзитных поездов, вглядывался в редких местных ходоков. А при появлении девушки из-за поворота едва не заорал на всю округ от радости.

Не выдержав, я презрел всякую конспирацию и вылетел к ней из кустов у обочины. Спустя секунды — сжимал подругу в объятиях:

— Устала? Сильно?

— Ой! Да пусти же, раздавишь!

— Прости, — я чуть ослабил нажим. — Как там Москва?

— Не поверишь, все еще стоит!

— Жаль, чертовски жаль. О чем хоть люди-то на улицах говорят?

— Пойдем скорее с дороги!

И правда, торчим на виду как памятник товарищу Ленину. Увидит кто обнимающихся парней, плохое подумает. Или сделает — стуканет "кому положено".

В тоже время выпускать девушку из рук отчаянно не хотелось:

— Хочешь, донесу тебя до самого дома?

— Ты что? Сумасшедший!

Не слушая возражений, я сгреб Сашу в охапку вместе с увесистой сумкой.

— Да ты совсем легонькая! Как перышко!

— Уронишь!

— Не дождешься!

Удивительно, от волос пахло духами! Прокол в маскировке под мальчишку? Или она успела прихорошиться уже после электрички, специально для меня? Не удержавшись, я прямо на ходу зарылся лицом в густой ежик на ее голове, а потом тихонько, самым краешком губ, поцеловал висок.

Ответом стал поразительно неуместный вопрос:

— Ты правда можешь убить Гитлера?

За несколько последних дней мы обсудили историю Второй мировой не меньше сотни раз, но сейчас… не зря говорят, женская логика — потемки.

— Без малейших сомнений! — я объявил ответ с самой серьезной миной из возможных. — Уничтожить главного нациста куда проще, чем достать с неба звезду!

— Зачем? — пришла очередь удивляться Александре.

— Подарить ее тебе, разумеется!

— Ты обещаешь? Честно-честно?

— Клянусь! — в этот момент будущий фюрер Германского народа казался мне куда более далеким, чем Антарес.

— Правда-а? — протянула Саша, и… быстро коснулась моей щеки губами! В первый раз за все время!

— Ох!

От удивления я чуть не уронил девушку на землю. Но успел подхватить, да так удачно, что наши губы совместились в одной точке пространства. Сумка с бесценной макулатурой тяжело шмякнулась куда-то под ноги. Моя рука сама собой скользнула под пиджачок, необъяснимым способом просквозила между пуговок рубашки. Я ждал возражений, гнева, может быть пощечины, но она просто обняла меня!

— Люблю тебя! — выдохнул я.

Несколько мгновений, и разделяющая наши тела одежда комками рассыпалась по траве. Я опять прижал Сашу к себе, заглянул в глаза, шепнул, сам не знаю для чего:

— Готова?

— Нет! — мотнула она головой. Но тело под моими руками кричало: — Да!

Время слов закончилось.

* * *

Трудно найти место для первой любви хуже, чем подмосковный лес. Вся моя спина оказалась в кровоподтеках от шишек, Сашины колени изрезала трава и сучья. Укусы комаров без счета. Но все это мы узнали только утром, в шалаше, до которого добрались неизвестным науке способом.

Наскоро обработав "боевые" раны и позавтракав дарами щедрой речки, мы жадно накинулись на ларионовки — забрасываемые воздушными шарами на советскую территорию листовки РОВС, прозванные так в народе по имени главного редактора и идейного вдохновителя.

Ленинградцам везет, для них это вполне обычное чтиво — ГПУ версии тридцатого года расстреливать граждан за каждый поднятый с земли листок не решилось, а иного способа противостоять валящейся с неба макулатуре в арсенале ВКП(б) тупо не нашлось. Но все чуть более отдаленные от границы города от тлетворного влияния Запада надежно защищались — советские органы правопорядка оперативно выявили узкие места подпольной логистики, и сражались там с распространителями не покладая наганов. Даже норму изобрели — более десятка прокламаций в кармане — готовая заявка на бесплатный билет до Соловков. Поэтому за все три месяца подготовки к "акту" я смог разыскать в Москве лишь один единственный экземпляр — и тот с нелепой антисемитской карикатурой на весь лист.

Тогда как вчера, всего за день, Саша без всякого труда подобрала с мостовой сразу три ларионовки. И все они оказались разными!

Выходит, не напрасно сразу после изрядно нашумевшего "Карельского похода" генерал Кутепов пошел, совсем как Ульянов, "другим путем". Разругался с кастой обрюзгших от старости общевоинских золотопогонных клерков, после чего — засел с Ларионовым и молодыми офицерами на полулегальной штаб-квартире где-то в Риге. Заставил врагов и союзников "уважать себя", пробил недурное финансирование, в общем, переломил позорный парижский тренд на деградацию. То есть создал взамен неисчислимых фейковых армий работоспособную пропагандистскую "страну Кутепию".

Как в воду глядел!

Сразу после гибели главных вождей большевизма ветераны-галлиполийцы не растерялись, а напротив, с детской непосредственностью записали произошедшее на счет собственной, необычайно эффективной подрывной деятельности. В парижах и берлинах им, пусть со скрипом, но поверили — уж очень хотели поверить. Судя по гордой пятимиллионной цифре тиража листовки и напечатанной мельчайшим кеглем инструкции по применению, воспрянувшая надеждой эмиграция выдала неограниченный кредит — деньгами и волонтерами. Количество стартовавших в направлении СССР воздушных шаров за две недели выросло в десяток раз, они существенно подросли в размерах, и после заправки дешевым угольным газом