Зло именем твоим - [73]

— Громила — один, вопрос — вы можете пропустить вперед разведывательную группу?

Первый лейтенант не понял, вопроса.

— Огайо, вас не понял, повторите.

— Громила один, вопрос — вы можете освободить дорогу и пропустить вперед разведывательную группу?

— Огайо, положительно, мы можем это сделать, прием.

— Громила — один, приказываю освободить дорогу для разведывательной группы, прием.

— Огайо, принято.

Танкисты недоуменно посмотрели друг на друга

— Что они задумали, сэр? — недоуменно спросил заряжающий

— Кажется, полковник хочет послать вперед легкие силы. Впереди что-то происходит.

— Но порядок выдвижения…

— Черт, я знаю. Впереди всегда идет танк. С тралом. Видимо, полковнику неймется, если он если бросить в прорыв легкие части. Давай, Джо, пропустим Страйкеров.

Танк, тяжело ворочаясь, сполз чуть в сторону — и через минуту мимо один за другим прошли три Страйкера, два с крупнокалиберными пулеметами и один — машина огневой поддержки со ста пятимиллиметровой пушкой.

Первый лейтенант проводил их взглядом.

— Джо, продолжаем движение. Мы и так здесь задержались больше, чем следовало бы. Я за пулемет.

— Все целы?

— Черт…

— Сэр, у меня что-то с прицелом. Кажется, он не работает.

— Ублюдки. Там пара тонн была, не меньше.

Желтые вспышки осветили долину — стреляли откуда-то из города, что смутно угадывался впереди. Через пару секунд — примерно в сотне метров от позиции разведывательной группы — встали первые разрывы.

— Ракетная установка!

— Сматываемся! Живо! Мак, веди!

— Да, сэр.

Мак, прошедший курсы подготовки рейнджеров, привычно прыгнул за руль квадроцикла, на какой-то момент в голове промелькнула мысль, что он не заведется, и они не смогут выйти из-под удара. Но нет — привычно, солидно зарокотал дизельный мотор[50], свет фары привычно пробил тьму — его было видно только в прибор ночного видения, потому что на фаре стояла специальная заглушка, пропускающая только свет невидимого спектра. Он вывернул руль и газанул, рассчитывая убраться отсюда так быстро, как только это возможно, он видел тропу, возможно, им удастся пройти по ней. Тропа вела в правильном направлении — они уйдут из-под обстрела, выйдут на господствующую высоту над городом, зачистят ее и дадут целеуказания основной боевой группе, которая подойдет позже. В любом случае — отсюда надо уходить и как можно быстрее.

Они уходили быстро, не запустили дрон и не проверили что перед ними — и поплатились. Квадроцикл взлетел по тропе, перевалился через гребень, уверенно пошел по едва заметной тропе, и тут, метров с трехсот по нему ударил ДШК. Коротко и основательно — словно молния сверкнула, соединив незамеченную вовремя огневую точку на склоне и пробирающийся по склону квадроцикл — и квадроцикл, верней то, что от него осталось, покатился вниз по склону вместе с тем, что осталось от пришедшего на иранскую землю американского разведчика.

Уничтожив головной дозор — ДШК ударил по остальной группе, которая на свою беду, в основном успела пройти перевал…

— Огайо, я Роадраннер. Продолжаю движение в направлении новембер-виски. Признаков противника не обнаружено, боеконтакта нет.

— Роадраннер, вас понял, продолжайте.

LAV-25, он же Piranha — основное колесное боевое и разведывательное средство морских пехотинцев США сейчас производится на той же основе Piranha-3, что и Stryker аэромобильных частей армии США, поэтому и ту и другую машину можно было называть Страйкером. Тем более, что морские пехотинцы, вслед за армией добились таки закупки нормального средства огневой поддержки — не миномета, установленного в кузове LAV-25 на месте десантного отсека, а той же самой "легкой огневой самоходной системы"- ста пятимиллиметровой пушки на колесном шасси. Если раньше морские пехотинцы уделяли повышенное внимание огневой мощи и на Lav-25 стояла двадцатипятимиллиметровая пушка Бушмастер — то теперь, после Ирака и Афганистана ее сменил 12,7 миллиметровый пулемет с системой дистанционного управления. Тем самым, американская боевая машина проигрывала даже устаревшему русскому БТР-80 вооруженному могучим КПВТ, не говоря уж о БТР-90 с его тридцатимиллиметровой пушкой. Проблема в Ираке и в Афганистане заключалась в том, что сложно было обнаружить врага, а не отбиться от него, талибы почти не практиковали массированные открытые нападения на колонны и гарнизоны, как это делали моджахеды во время боев с Советской армией. С этими, откровенно неповоротливыми, плохо вооруженными машинами морские пехотинцы США вступили в войну с регулярной армией, с армией государства, которое до этого восемь лет вело тяжелейшую войну с равным по силе противником, которое восприняло не только американскую, но им советскую доктрину ведения боевых действий, требующую подавлять врага не высокоточными ударами, а огневой мощью. Стоит ли удивляться тому, что произошло потом.

Морские пехотинцы ехали не на броне машин, как это делают русские солдаты — а внутри, под защитой брони. Внутри было удобно, швейцарская машина очень высокая и широкая, с удобным десантным отделением, у каждого бойца было индивидуальное кресло со специальными подставками под ноги, чтобы избежать перелома лодыжек при подрыве на мине. Впереди, в "зоне управления" ехал командир, наводчик, который смотрел на экран, куда выдавалась информация по тепловизионному каналу и механик — водитель. Дорога здесь была довольно приличной, пусть местами засыпанной песком — и бронемашины продвигались быстро.