Злая забава. Мысли об охоте - [2]

Говорят, важна не сама охота, а условия, сопутствующие ей.

Но если бы это было так, то одно общение охотника с природой могло бы удовлетворять его. Однако, ведь этого нет. Ни прогулки, ни катанья, ни какие бы то ни было занятия в саду, в поле, среди природы не могут заменить охотнику особенного наслаждения, доступного, как, с сознанием своего превосходства говорят охотники, только тому, в ком есть охотничье чувство.

В чем же состоит это особенное охотничье чувство и вызываемое им наслаждение?

Как не отнекивайся охотник, главное наслаждение его на охоте состоит именно в преследовании и убивании животных. В этом самом, и только в этом, весь смысл охоты и наслаждение ею, и хваленое охотничье чувство. Именно это, а не что иное, придает охоте ее привлекательность.

Говорят еще, что привлекательность охоты происходит оттого, что, предаваясь ей и отдаваясь свойственному всему живому закону борьбы за существование, человек соединяется с природой.

Действительно справедливо, что если человек охотится для поддержания своего существования, что бывает только в редких случаях, то он подчиняется закону борьбы за существование. Но, во-первых, этого никогда не бывает не только для богатых, но и безбедных охотников; а во-вторых, борьба за существование для человека имеет особенный смысл, едва ли могущий выразится в форме охоты.

Правда, что в природе все постоянно борется за существование. Но и у животных борьба за существование не ограничивается пожиранием слабого сильным, не меньшие усилия и искусства многие животные прилагают к борьбе с природными стихиями, устраивая себе жилища, защищающие их от непогоды, и тому подобными заботами. Для человека же главная форма борьбы за существование состоит в устройстве жилищ, изготовление одежды, и, главное, в добывании себе пропитания, — в обработке питательных растений. По мере все большего и большего удаления от первоначального дикого состояния, формы борьбы за существование постепенно видоизменяются. Самая первобытная форма этой борьбы — звероловство — действительно совпадает с приемами борьбы у животных; но по мере совершенствования условий жизни, это грубая борьба с животными делается излишней, и в настоящее время человечеству уже становится вовсе не нужным убиение животных даже для своего пропитания, как то подтверждается всеми людьми, количество которых постоянно увеличивается, сознательно питающимися одной растительной и молочной пищей.

И потому охота теперь не есть естественная форма борьбы за существование, а добровольное возвращение к первобытному звероподобному состоянию, с той только разницей, что для первобытного человека охота служила естественным делом, соответствующим и всему остальному его образу жизни. Для современного же культурного человека такое занятие поощряет, упражняет и развивает в нем такие животные инстинкты, которые давно уже переросло человеческое сознание.

Стоит только живо вспомнить или представить себе поведение всякого охотника во время охоты для того, чтобы убедиться в том, что он, давая полную волю худшим свойствам своей природы, прибегает к таким поступкам, о которых при всяких других обстоятельствах ему было бы совестно даже и подумать.

Существует разряд поступков, некоторые приемы действия, вполне основательно признаваемые недостойными порядочного человека. Обман, коварство, подделка под чужую личность, засада, выжидание своей жертвы из-за угла, нападение на нее сзади, преследование одного многими, слабейшего сильным, добивание лежачего, эксплуатация в свою пользу безвыходного положения живого существа, его голода, влюбленности, родительской любви, насильственное отнятие детей у родителей и родителей у детей, приманка своей жертвы к верной гибели под видом благодеяния — все это поступки мерзкие и подлые сами по себе, независимо от того, по отношению к кому они совершаются. А между тем, по какой-то поразительной несостоятельности, все эти отвратительные и преступные деяния и еще многие другие, по достоинству подобны им, беззастенчиво на виду у всех совершаются на охоте с безответными тварями теми самыми людьми, которые не подали бы руки своему знакомому, если бы знали, что он сделал что-либо подобное с человеком. Как будто людям так невыносимо тягостно вести себя среди себе подобных, что они отправляются в леса и поля, разыскивая таких животных, над которыми они могли бы беспрепятственно выместить свое стеснение и отдать полную волю самым низким и зверским своим наклонностям.

Распороть кинжалом брюхо, раздробить об пень мозг, рвать на части и т. п., все это — самые обыкновенные и даже нужные поступки на охоте. Но ведь всякому человеку естественно жалеть животных и больно видеть их страдания. Почему же тем же самым людям, как скоро они на охоте, не только не жалко, но и не совестно обманывать, преследовать, гнать, травить и всячески мучить и истязать животных? Всякий человек совершает на охоте такие поступки, за которые избранил или избил бы уличного мальчишку, если бы застал его на совершении их над животными, не признаваемыми дичью.

Пусть всякий охотник вдумается в свое поведение по отношению тех существ, по которым он охотится; пусть он на минуту перенесется в их положение, и он принужден будет признать, что это так.