— А с середины — не хотел бы?
— В каком смысле, с средины?
— С того места, когда Лиру затолкали в машину опасные типы… в ту роковую ночь.
— Ах, вот ты о чем… — нахмурился Степан. — Всю жизнь меня мучил этот позорный эпизод из моего прошлого. Может, из-за этого я и пить начал… Никак не мог простить себе тогдашнего малодушия.
— А сейчас? — сказал Амур. — Сейчас можешь?
— Не знаю, — угрюмо ответил Степан.
— Ну, что ты человеку настроение портишь? — укорила Лира Амура. — Как был пацаном бесцеремонным, так и остался. Хотя и в ангельском чине.
— Ну, извините, — повинился ангел-хранитель. — Я только хотел предложить начать все с середины…
— Постой, — встрепенулся Степан, — что значит, предложить?
— Силенок у меня, конечно, не как у архангелов, но кое-что умеем: могу прямо сейчас перенести тебя в тот момент пространства-времени, когда… ну, ты сам помнишь, когда.
— Была теплая летняя ночь на исходе, — медленно проговорил Степан. — Уже чуть посветлело небо. Мы с Леной, которую звали Чукчей, подходили к ее дому в Разгуляе. Слегка поддатые, после гостеприимного дома ее подруги…
Настроение у Степана было приподнятым. Чувствовал он, что сегодня-то у них с Чукчей все сладится. Наверняка, она пригласит его к себе на чашечку предутреннего чая…
Они уже подходили к Разгуляю, оставалось квартала два. Когда что-то зловещее наполнило романтическую атмосферу ночной прогулки. Эхо пронеслось по пустынным улицам, голос боли и страданий. «Помогите!» — кричала девушка, которую тащили два темных типа. На пустыре, недалеко от новых девятиэтажек, стояла машина, «волга» новой модели «Газ-21». Девчонку затаскивали в салон. Затащили, дверцы захлопнулись.
— Ты чего стоишь?! — спросила Степана Чукча, резко, зло спросила.
— Да на хрена она мне сдалась! — огрызнулся Денисюк, от бессилия кусая губы.
— Эй, вы! — закричала Чукча. — Суки поганые, вы что делаете!!!
Она безрассудно бросилась к машине, Степан, не торопясь, поспешил за ней. «А если у них ножи?..» — холодея, подумал он.
На бегу Чукча споткнулась от того, что слетела с ноги босоножка, она сняла обувь и хотела каблуками ударить по капоту машины. Окутанная мраком «волга» вдруг осветилась габаритными огнями, взревел мотор, взвизгнули шины. Машина умчалась в сторону Северной дамбы, на загородную трассу.
Чукча, как была босиком, бросилась бежать вниз по улице, свернула за угол, в противоположную сторону от своего дома. Там, на углу улиц «Большевистской» и «Горького», было отделение милиции, догадался Денисюк. Но все равно спросил, пыхтя сзади:
— Куда ты?
— В жопу! — на бегу отвечала подруга.
— Рехнулась? Тебя же и заберут как пьяную.
Чукча молча добежала до отделения. Двери оказались открытыми. Степан вошел следом в сонный вестибюль. Его подруга довольно толково объясняла дежурному, сидевшему в «аквариуме», что похитили девушку, двое неизвестных, на автомобиле «волга», серого цвета («Ночью все машины, как кошки, серые», — заметил помощник дежурного.), под номером ПМЖ 8643, они уехали в сторону Ново-Свирского тракта…
«Она даже номер запомнила!» — удивился Денисюк.
К его еще большему удивлению милиционеры быстро врубились в суть дела. Старший сейчас же по рации объявил постам ГАИ северной части города, задержать автомашину «волга», предположительно серого цвета государственный номер такой-то…
Выполнив свой гражданский долг, Лена вышла на улицу. Простоволосая, растрепанная, босоножки она так и не надела. И никто из милиционеров её не задержал. Денисюк стал оправдываться:
— Сучки! Таскаются по кабакам с незнакомыми мужиками, а потом орут: «Насилуют!» Вот из-за таких блядей другим потом приходится геройствовать, рисковать жизнью. Из-за кого? Из-за какой-то потаскухи? Честные, знаешь, дома сидят, а не шляются по ночам хрен знает с кем…
— Это ты-то герой? — спросила Чукча, голосом полным презрения. — И вообще, чё ты за мной тащишься?! В койку со мной захотел? Хераньки тебе!..
— Да очень надо!.. — смертельно обиделся Денисюк. — Ну и иди… к черту.
Степан свернул в сторону своего района и быстро зашагал, глубоко держа руки в карманах.
Домой он пришел, когда уже проснулись птицы и появились утренние прохожие.
С тех пор Денисюк больше не знался с Чукчей.
Но на всю последующую жизнь осталась в сердце иголка. В том закрытом чулане, где хранилась у него совесть, долгие годы раздавались придушенные рыдания и стоны неизвестной девушки, о судьбе которой он так никогда ничего не узнал.
Однако, как оказалось, узнал.
Степан сделал над собой усилие и взглянул на Фрею. Она только что видела, как он героически сражался с зомби, и конечно, ей было трудно поверить, что такой человек когда-то струсил.
Степан рассказывал в основном для нее. Потому что Амур и Лира и так знали эту истории, когда смотрели ее вместе со Степаном в кинотеатре перепросмотра жизни. Его, Степана Денисюка, жизни — бывшего металлурга, поэта-металлиста, писавшего под псевдонимом Одинокий.
А Лира как раз и была той девушкой, которую увезли, изнасиловали и убили…
— Переноси, — сказал Степан, стиснув зубы. Он больше не мог терпеть мук совести — эту душевную дыбу.
— А тебя не накажут за это? — спросила Лира Амура. — Ты хочешь переместить его на двадцать лет назад…
