Во время ужина Степан наблюдал за напарником и остался недоволен его внешним видом и настроением. За последние дни, самые трудные дни, Вадим изменился, и, к несчастью, не в лучшую сторону. Он стал угрюмым молчуном, почти не разговаривал на человеческом языке, а только рычал по-звериному, выражая в основном злость и агрессию.
Эти изменения в напарнике Степану не нравились, он, однако, не оставлял надежды сделать-таки из бывшего наркомана человека. Но было видно, что поход сыграл отрицательную роль, недаром же Вадим так не хотел пускаться в эту авантюру — поход на Север. Кому как не ему дано было знать пределы своих сил. И вот он свои силы, исчерпал. Но и назад пути не было. Пойти назад в одиночку, значит, обречь себя на верную погибель.
Настроение римских воинов было несколько лучше, но тоже далеко не радужное. Однако, они люди военные, привыкли к дисциплине. Управлять ими было легче. Надо только время от времени воодушевлять их какими-нибудь сказками про страну обетованную, где плодородные долины, тучные стада и ласковые девы ждут их в конце пути.
Полюций Марон умел говорить убедительно, впрочем, не последнюю роль в убеждениях играли его увесистые кулаки. Самого Марона воодушевлял Степан. А кто же воодушевит поэта? Воодушевление приходилось черпать в природном своем упорстве — не сворачивать с выбранного пути. В привычке верить в свою цель.
Утром Степан проснулся от того, что кто-то вторгся в его личное пространство. Чуждый запах возбудил в душе первобытный страх. Степан открыл глаза и увидел над собой снежного шакала. С оскаленных желтых зубов стекали нитки голодной слюны. Было непонятно, каким образом зверю удалось подобраться так близко?
Степан резко вскочил, шакал отпрыгнул и зарычал. Когда мозги прочистила свежая порция адреналина, стало понятно, что шакал — не обычный зверь. Это был зверь с человеческим лицом. Если быть совсем точным — с лицом Вадима. Или бывшего Вадима, а ныне превратившегося в шакала. Морда лица обросла шерстью, но узнать напарника не составляло труда. В остальном же в нем не осталось ничего человеческого.
Значит, превращение людей в шакалов не было лагерной выдумкой, — удручено констатировал Степан. И холодом обдало все тело. И мысль ужасная пронзила: «Не уж-то и мне суждено пережить подобную метаморфозу?!»
— Вад… Вадим… это ты? — нерешительно произнес Степан, и подумал, что вопрос звучит глупо, просто это какой-то мутант, случайно похожий лицом, мордой… на человека. Ведь это астрал, здесь возможно все.
Но шакал вдруг перестал скалиться и кивнул головой совсем по-человечески. И чтобы Степан совсем уж не сомневался, прорычал: — «Да-а-а».
Степан, как бы ища поддержку в том, что это все не галлюцинация, быстро огляделся. Все спали как убитые (в астрале это звучит как каламбур, ведь они и в самом деле убитые). Спали даже часовые. И это не удивительно, люди держались из последних сил и, едва найдя подходящее место для отдыха, впали в беспамятство.
Только Вадима нигде не было видно. Вернее, человека Вадима, Вадим в образе тундрового волка (не будем обижать беднягу) вот он, стоял перед корешем и что-то пытался сказать. Наконец, с трудом из себя выдавил, при этом все его звериное нутро содрогнулось:
— Я-а-а…хры-хр-хтел… по-пр-ры-о-щаться… ухожу…ры-ры…
— Ну, что ж, — глупо себя чувствуя, ответил Степан, — раз уж так случилось… Прощай. Ты был хорошим корешем…
— И ты…р-ры тоже. батья-тья-р-р…
Тут из мертвого сна восстал Полюций Марон. Увидев волка, выдернул из ножен меч. Вадим не двинулся. Видимо решил, что так его судьба решится быстрей. Но Степан вскинул руку и вскричал предупреждающе: «Не трогать! Он с миром!»
Марон нерешительно опустил меч.
Вадим постоял еще немного, прорычал «прощай» и выпрыгнул из пещеры в утренний туман.
— Кто это был? — спросил Полюций Марон.
— Вестник.
— И что сказал тебе вестник? — Марон взял свою флягу, вынул затычку и присосался сухими губами к горлышку. Вода булькала в его горле, обросшей волосами, с шумом клокотала, будто горный ручей. Мощный кадык, словно поршень машины, ходил туда-сюда, качая воду как насос.
Степану тоже нестерпимо захотелось пить. Он отыскал свою флягу и жадно сделал несколько больших глотков. Вода, которую они набрали из подземного источника, была свежей, как божья роса.
Марон вытирал лицо и шею ладонью и ждал ответа.
— Вестник пришел сообщить, что скоро мы дойдем до Земли Обетованной.
— Что такое Земля Обетованная?
— Это место, где отдыхают воины, после того как… короче говоря, после смерти…
— Ясно… Место-то хоть хорошее?
— Это зависит от того, каким вы его себе представляли при жизни.
— А я, сказать по правде, как-то об этом и не думал, — запечалился Марон. — Все некогда было… А ведь воину много-то и не надо… Лишь бы солнце ярко светило, да виноград рос, чтоб можно было сделать доброе вино… да девы красивые пели песни сладкими голосами…
Размечтавшись, суровый воин вдруг расплакался.
— Все так и будет, — почему-то убежденно сказал Степан. — Только надо все время идти вперед. Вперед — на Север!
— Но на Севере холод и мрак, — резонно возразил Марон. — И в этом мы убедились, идя сквозь метель.
