Зивелеос - [50]
— Товарищ генерал, я не хочу, чтобы меня сняли с работы, как вас, указом сверху, поэтому я никому не позволяю вмешиваться в мою собственную компетенцию. Самолётов один из лучших моих сотрудников. Да, Олег Пригоров написал о Тане Иволгиной то, что смог обычный журналист, но он ничего не рассказал о её чувствах, переживаниях, кроме того, что ей было страшно. Самолётов обладает талантом выуживать из любого человека даже то, что тот сам в себе не замечал. Он и от вас сможет узнать то, что вы не собираетесь ему рассказывать. Так что прошу вас не вмешиваться в мои дела. Я направил Самолётова, стало быть, так надо по работе. У нас задания не покупают за деньги или особые услуги редактору. Мы ценим людей по их реальным делам. Всего хорошего!
Опустив трубку телефона рядом на саму панель, не попав в гнездо, генерал молчал несколько минут, пытаясь сдержать дрожь в руках. В ответе его поразило несколько моментов. Первое то, что с ним говорили не то чтобы как с подчинённым, но как с человеком, отринутым от власти, то есть ни с кем по должности. Понятно, что так мог говорить только тот, кто чувствовал свою силу. Ему вспомнилось, как партийный лидер Горюшкин прямо обратил его внимание на то, что главный редактор газеты почти наравне с лидером, поскольку является членом политбюро. Другое взвинтило то, что в редакции не покупают задания за деньги. Редактор намекал вроде на то, что в их правоохранительной системе что-то покупается? Если он такое имел в виду, то это наглость. Мало ли что здесь есть, но надо же доказать. Хотя, может, этого редактор и не имел в виду, а Казёнкину так показалось, потому что есть на самом деле? Вот же сложность. Не знаешь обижаться или нет на такие слова. Ну и самое главное, что ударило прямо в болевую точку, это слова о том, что Самолётов умеет выуживать то, что ему не собираются говорить. Уж как ни крути, а так оно и есть.
Только что генерал убедился в этом, когда ни с того ни с сего рассказал Самолётову о разговоре с академиком. Кто его дёрнул за язык? Неужели бывают люди с природным даром гипноза? Может, именно такой Самолётов?
Услышав, наконец, доносящиеся короткие гудки из неправильно положенной трубки, генерал поправил её и, прерывая затянувшееся молчание, сказал:
— Кажется, я в чём-то был не прав. Прошу простить, если обидел ваше литературное самолюбие или что-нибудь другое. Можете быть свободны. Но мы ведь его и не вызывали? — обратился снова к майору генерал.
— Никак нет, товарищ генерал, — по военному ответил Скориков.
— Тогда проводите, пожалуйста, господина журналиста до самого выхода из здания. Мы ведь расстаёмся друзьями? И я надеюсь, уважаемый Николай Степанович, что вы из вашей природной деликатности, не забудете о нашей договорённости сохранить конфиденциальность нашей сегодняшней беседы. В противном случае мне пришлось бы брать с вас подписку о неразглашении.
— Будьте спокойны, Алексей Фомич, — Николай взаимно решил назвать генерала по имени и отчеству, — я своё слово держу. То, что я узнал лично от вас, в прессу не попадёт и распространения не получит.
Заверение Самолётова носило явно сомнительный оттенок, поскольку делало упор на информацию, полученную лично от генерала, стало быть, любая информация на ту же тему, но взятая от других лиц, могла попасть в печать.
Однако генералу было теперь не до споров. День выдался для него явно неудачным. Надо будет спросить у жены, которая следит за всякими предсказаниями, совпадает ли то, что было сегодня с его гороскопом. Хотя, какое же это имеет теперь значение?
Таня в опасности, но…
Таня Иволгина совсем недавно, то есть в этом самом году, окончила школу, куда проходила целых одиннадцать лет, и ещё более недавно, то есть летом этого же года, поступила в консерваторию на первый курс по классу вокала. Таня прекрасно исполняла русские народные песни. Всей своей внешностью она напоминала русскую красавицу — в меру стройна, в меру круглолица, настоящая русая коса до пояса, крепкая грудь, не тонкие, но и не толстые губы, робко улыбающиеся на похвалы в адрес девушки, прямой не длинный и не курносый нос, имеющий привычку морщиться от расстройства, и огромные, кажущиеся совершенно безразмерными глаза, в яркой голубизне которых почему-то всегда светилась растерянность перед раскрывающимся миром. Неопределённость размерам глаз придавали, очевидно, непомерно длинные ресницы, распахивавшиеся настолько широко, что едва могли удержать в своих пределах эту самую удивляющуюся всему синь.
Характер Тани являл собой тоже истинно русскую душу, такую же певучую и разнообразную, как её голос, способный опускаться до самого низкого грудного баса и переходя в крещендо на восхитительное колоратурное сопрано.
Она могла легко обижаться и так же легко забывать обиды, её можно было свободно рассмешить до слёз и столь же свободно заставить плакать. Безмерно добрая Таня всегда боялась причинить кому-то горе или малую неприятность. Радостью для неё было петь и видеть счастливые благодарные глаза слушателей.
У растущей певицы никогда не было недостатка в друзьях, но её не довелось ещё быть влюблённой. Ум говорил ей, что принцы живут только в сказке, а душа не соглашалась и ждала только его — принца.
«На свете миллионы рассказов. Но рассказ рассказу рознь. Один – полная выдумка, когда читатель сразу говорит «Ну, это всё сказки», другой является исключительным отражением действительности, в которую нельзя не поверить. Всякий рассказ хорош, когда всему сказанному веришь…».
«Пацаны и пацанки» – сборник рассказов, в которых автору удаётся не только затронуть вопросы культуры, а, скорее, бескультурья, безнравственности в нашей стране, но и показать молодым людям, подрастающему поколению, как несложно стать чище душой, вложить часть своей души в общее светлое будущее – и своё собственное, и всей России, чтобы все мы стали по-настоящему счастливы. Эта книга не может не тронуть сердца тех читателей, которые переживают за происходящее в стране и искренне, как и Евгений Бузни, пытаются изменить мир к лучшему.
«Шпицбергенский дневник» относится к жанру романа, хотя в нем совершенно отсутствует какая-либо любовная коллизия, без которой многие читатели не представляют себе роман. Это не научный труд, но писательские размышления, его исследования человеческих взаимоотношений, приобретающих особое значение на заполярном архипелаге, где русские и норвежцы, находясь за тысячи километров от родных мест, вынуждены жить вместе, сотрудничать, дружить, спорить, любить. Это рассказы очевидца и участника многих описываемых событий, часто трагедийных, интригующих, облеченные в художественную форму.
В романе описываются события нашего времени, главным героем которого является молодой учёный Науков. Роман не является научной фантастикой в прямом смысле, хотя открытия, сделанного учёным, на самом деле не было. Действия в романе разворачиваются так, как если бы это открытие имело место в реальной жизни. Суть его заключалась в том, что придуманное учёным вещество оказало воздействие на миллионы женщин и мужчин, заставившее их первомайской ночью полюбить друг друга и предаться любви, в результате которой все женщины, попавшие под влияние этой любви, независимо от возраста и способности к деторождению, забеременели и должны были родить мальчиков-близнецов. Неоднозначное отношение общества к возможности неожиданного демографического взрыва вызвало и разные диаметрально противоположные действия в отношении учёного.
Некоторые события романа имели место в действительности, тем не менее, отдельные персонажи являются вымышленными. Совпадение фамилий с реальными людьми может быть случайным, а изложенные факты не всегда в точности соответствуют происходившим в жизни эпизодам. Автор просит прощения, если упомянутое будет замечено читателями.
Последние годы жизни державы СССР. Страна накануне коллапса, о приближении которого знают пока лишь единицы. На героиню романа наваливаются новые несчастья. Настенька клянётся себе принимать удары судьбы без слёз и стойко выдерживает судебный процесс по обвинению её в убийстве. С помощью друзей она побеждает, но это был не последний удар. Девушка обретает счастье в семейной жизни тогда, когда митинговые страсти и избирательные кампании делят общество на враждующие стороны.