Зита. Десять шагов до войны - [77]

Майор побурел.

– Если это твои прадедовские шуточки над мужчинами, то…

Ага, все-таки он слушал внимательно, несмотря на помехи.

– Владимир Данилович, у вас на коленях я, и никого более! – жарко заверила она.

– А как же мужское сознание? Ты только что сказала…

– Да нет никакого особого мужского сознания! – возмутилась она. – Что за шовинизм?! Есть просто человеческое сознание, а различия в поведении от тела идут! Вас что, мое тело чем-то не устраивает?

Она пожалела о сказанном, еще не договорив до конца. Ну зачем провоцирует, снова провоцирует мужчину, ну вот зачем?! Ох, шлюха. Срочно надо уматывать с колен…

Не успела. Майор вдруг обнял ее по-настоящему, аж ребра затрещали. Мужчина явно не имел раньше дел с хрупкими женщинами.

– Владимир Данилович, вздохнуть не могу! – просипела она.

Майор смутился и ослабил хватку.

– Ты необыкновенная девушка, – пробормотал он над ее ухом. – Извини.

– Да ладно, я же понимаю, что мужчины нуждаются в ласке! – легко отмахнулась она. – Мне нетрудно.

Майор снова закаменел. Так, ну и что она снова сказала не так? Ох уж эти мужчины, ранимые, как маленькие дети!

– Владимир Данилович, я вас боготворю, – серьезно сказала она. – Вы мой учитель. На всю оставшуюся жизнь. Вот.

Майор погладил ее по спине, неловко поцеловал куда-то за ухо и поставил перед собой.

– Увижу еще у кого-нибудь на коленях, даже у меня – задницу надеру, – строго сказал он.

– Не увидите! – выпалила она, крутнулась на месте от счастья, не выдержала и снова бросилась ему на шею.

– Домой беги, стрекоза! – проворчал майор, уворачиваясь от поцелуев. – Обслюнявила всего, фу!

Она засмеялась. Какой необыкновенный, удивительный, обожаемый человек! Как же ей повезло в жизни!

Тихо щелкнул фиксатор двери. Рука майора плавно опустилась под панель управления, подалась назад. Блеснула сталь табельного оружия.

– Эй-эй! – сказал капитан Ратников насмешливо от двери. – Свои!

– Свои по ночам без вызова не приходят, – тихо заметил майор.

Установилось неловкое молчание. Зита поняла, что капитан не может объяснить свое появление, а майор не может объяснить ее присутствие, и на нее накатило неуместное веселье.

– Ну, я домой? – сказала она, стараясь, чтоб голос звучал ровно. – Тут вроде все сделала, что могла? Провожать не надо!

И быстренько выскочила из штаба, поправляя на ходу рубашку. Пальцы наткнулись на тесемку талисмана, и она привычно перекинула его под рукав, как всегда делала, выходя из штаба ночью. Андрюшка приказал ходить всегда с оружием, это значит – оружие должно быть наготове.

Охранник проводил ее недовольным взглядом. Еще бы, ходят тут, спать не дают. Это ж надо вставать, выпускать ее через главный вход, потом снова закрываться. Она пожалела его и вышла через служебную дверь, прямо на Атомный проспект, воспользовавшись электронным ключом. Так получалось идти гораздо дальше, но, по большому счету, в городе не было длинных расстояний, от центра до периметра не более трех километров всего лишь.

Шумная компания на проспекте ее насторожила. Атомный проспект относился к «красным линиям», то есть по негласным договоренностям властей города с силовиками патрулировался бойцами спецназа, и гулять по нему в пьяном виде было чревато неприятностями. Для шумных гулянок так же негласно предназначались Заводские проезды, промзона, переулки лесопромышленного комплекса, да много чего еще. Там шла своя, не очень приличная и не совсем законная жизнь. А на «красных линиях» – своя. До недавнего времени всех все устраивало, и эти два мира практически не перемешивались. Милиция без серьезной причины не появлялась на проездах, давая массам иллюзию свободы, но больше просто не желая работать. Горячие цеховые «братаны» взаимно не отсвечивали компаниями на проспектах, справедливо полагая, что лучше быть в своем болоте первой лягушкой, чем под дубинками спецназа последними дураками. Равновесие нарушили спартаковцы, в рамках операции «невинная девушка с мешком золота» вломившись на территорию общежитий лесопромышленного комплекса. А что оставалось делать, если студентки медицинского колледжа боялись возвращаться вечером домой? У каждого входа – своя пьяная компания, наглые шуточки, приставания, принуждение? Спартаковцы тогда жестко почистили территорию, И продолжали чистить до сих пор, потому что питательная среда этих компаний никуда не делась. Так называемая рабочая молодежь почувствовала ущемление привычного образа жизни и сопротивлялась с тупым упорством. Демонстративный выход на проспекты – это как знак, мол, мы никого не боимся. Ну и что это, как не гражданская война? Считалось, что классовой борьбы нет, что обострение классовой борьбы – системная ошибка теоретиков прошлого. Зита же на собственном опыте убедилась в другом. Да, классовой борьбы нет – но только в том случае, если один из классов сдался и поднял лапки. А стоит только проявить силу, как сразу такое начинается! И деление на классы на деле оказалось гораздо более сложным, чем в теории. В данный момент, к примеру, один из таких неназванных классов валил ей навстречу.

Она быстро оценила компанию. Десяток дам и два десятка парней далеко не школьного возраста, прошедших армию и пограничные конфликты, судя по демонстративно напяленным армейским тельникам с оторванными рукавами. Песочный цвет тельников означал южную группировку войск. И она навстречу им – явная грачка по виду, одна и ночью. Одна из тех, кто стрелял им в лицо и спину, кто закладывал на их дороге фугасы, кто взрывал казармы и блок-посты, кого они накрывали системами залпового огня, зачищали гранатами, рубили саперными лопатками и принимали на десантные ножи. Плохо. И патруля что-то не видно.