— Снаружи было чисто, — подтвердил наблюдатель за периметром.
— Придется обойти и опросить всех. — Начальник стражи со скрежетом почесал стальной затылок.
— Я помогу, — сказала Милослава.
Царберы согласились.
Заснуть у нас не получилось. После того, как подняли на уши и переворошили всех гостей цекады, был найден брошенный балахон бойника. Опрос ничего не дал. Царевна долго сличала записи с наличием людей, царберы были рады отдать нудную работенку постороннему.
Милослава вернулась взбудораженная и какая-то дикая. Полный надежды взгляд сестер вызвал горькую усмешку. Царевна обратилась ко мне и Томе:
— Тоже отправитесь с цариссой Дарьей, вернусь за вами на днях.
— Мы не оставим Шурика.
— Черт подери. Вот же, черт, одни проблемы от них. Зарина! Будешь заложницей.
Милослава умела принимать смелые решения.
Зарина вздрогнула, будто ее кобыла лягнула. Могла даже назвать имя этой кобылы.
— Объясни, — потребовал я.
— Что должна делать заложница? — одновременно выпалила Зарина и залилась краской.
Милослава с усталым видом отмахнулась:
— Сестренка постоянно будет при вас как гарантия, что красного черта не тронут.
— И вылечат, — прибавил я.
— И поставят на ноги, если ты имеешь в виду это.
— А как объяснить окружающим, зачем я день и ночь таскаю с собой малявку?
— Я не малявка! — гордо всхлипнула Зарина. — Мне четырнадцать!
Вскочив и оправляя доспехи, она сравнивалась со мной ростом только благодаря сапогам на каблуках и островерхому шлему, если за точку отсчета брать его верхушку.
— Тебе?! — даже обернулся я.
— Просто я маленькая. В смысле, низкая. Но я расту!
Вот так. Эта пигалица — моя ровесница.
— Объяснение для других будет такое, — на ходу сочинила Милослава. — Зарина наказана выслугой в год за случайную порчу или потерю твоего имущества.
— У меня нет имущества.
— Потому и нет, что она как бы потеряла. Ясно?
— Я согласна! — Зарина стала кивать с каким-то непонятным остервенелым удовольствием.
С рассветом нас передали Дарье.
— Прости, — говорила царисса царевне. — Они же разовые, даже по голосам друг друга не всегда знают. Я тем более. Еще у вашей матушки Варфоломеи подменили. Думаешь…
— Да, — резко ответила Милослава. — Думаю.
— Зачем ей это? — пыталась успокоить царевну Дарья.
Руки и плечи Милославы сотворили жест, означавший как «не знаю», так и «а то сами не знаете».
Выяснилось, что несостоявшийся убийца на входе записан как бойник из свиты Дарьи. Прибыл из дома Милославы. Теперь царевна отправлялась на поиски правды, а, возможно, и мести. Покачав головой, Дарья все же благословила:
— Храни тебя и направь на мысль верную и на путь истинный всеблагая Алла-всевидящая и всеслышащая, да простит Она нас и примет.
— Я найду, — пообещала Милослава. Ее левый глаз дернулся. — Найду и покараю. И да воздастся справедливым.
— Алле хвала, — убито повисла выговоренная цариссой необходимая формула. — Только прошу: не свершай необдуманного. Я тоже пострадала. Мой человек исчез. Если ты разворошишь угли, а результата не добьешься, мне потом трудно будет найти концы в полыхающем костре событий. — Она задумчиво помолчала. — Если что-то пойдет не так — обращайся. Вместе мы распутаем этот клубок.
Милослава кивнула и удалилась.
Рассвело. Караван-сарай гудел собиравшимися путниками, готовясь к новому дневному переходу. Ржали оседлываемые и навьючиваемые лошади, доспехи гремели, словно играла ударная установка, где вместо барабанов эмалированные ведра с гайками. Глаз искал верблюдов и даже слонов для соответствия виденным фильмам… но ожидания, к счастью или сожалению, не оправдались. Здесь были только люди и кони. Люди — светлокожие, европеоидной наружности, разной степени смуглости. Большей частью — в латах, с копьями или хотя бы мечами. Вместо полноценного доспеха у некоторых были разноцветные халаты вроде наших с Томой. Эти халаты у кого-то запахивались, у других скреплялись на груди встык крючками или застежками. Частично их покрывали бронзовые накладки. Все здесь служило безопасности, все чего-то боялись. Почти все головы венчали островерхие шлемы. Только дети спокойно бегали в одних надеваемых через голову мешкообразных рубашках по колено. Впрочем, были и взрослые в чем-то подобном: в перепоясанной или свободно свисавшей рубахе навыпуск, а также штанах или юбке. Причем, женщины исключительно в штанах, а мужчины наоборот. Женщины распоряжались, мужья и прочие спутники умело справлялись с возложенными задачами. Думаю, минут через двадцать царберам можно будет поспать в полной тишине до очередного вечернего аврала, когда прибудет следующая партия жаждущих переночевать в безопасности.
Отбывая, мы попрощались с Шуриком. Я склонился над перевязанным соратником.
— Мы вернемся. Обязательно вернемся. Выздоравливай быстрее.
— Только не надо ой. Я вас умоляю, — мотнул он всклокоченной рыжей шевелюрой. Пробивавшаяся щетина делала щеки красными. — Прекратите этих глупостев. Неужели не понимаю. Это вам не при румынах двери на ночь колбасой закрывать.
И на прощание, когда расстояние еще позволяло:
— Зай гезунт!
— Что?
— Будьте здоровы, в смысле: до свидания!
Тома утерла пальчиком уголок глаза. У меня тоже в носу щипало, а на душе скребли нагадившие кошки.
