Зимняя жертва - [19]

Янди вскинула голову, скорее ощутив, чем услышав чье-то присутствие рядом. Даргаш сидел на корточках в нескольких шагах от нее.

– Ты подпустила меня совсем близко, – произнес он с удивлением.

Янди хотела простодушно ответить, что задумалась, но лишь дернула плечом.

– С того места, где ты лежал, достаточно одного легкого движения запястьем, чтобы метнуть нож. Либо я тебе верю, либо нет.

– И ты мне веришь?

– Если бы не верила, ты бы не проснулся. Вернее, не очнулся – еще там, на заимке Станимира…

– Верно, – кивнул накх. – Но я все же хотел бы понять, кто ты, прежде чем смогу решить, верить тебе или нет.

– Глупости, – отмахнулась Янди. – Накх верит своим отцу и матери, саару, теперь вот – саарсану. А чужеземной девушке накх не поверит никогда. Он всегда будет подозревать ее, ведь так?

– Так. Но сама посуди. Разве могу я не подозревать тебя? Прежде я знал тебя как вендскую травницу. Но вчера ты говорила со стариком на его языке… Никто не знает язык саконов, кроме саконов! Лишь накхи понимают их, ибо наши племена в родстве. Тогда же ты бросилась на меня с ножом…

– Я не хотела причинить тебе вреда, – мягко ответила Янди. – Но не могла допустить, чтобы ты тронул старика.

– Хотела, не хотела… Думаю, в этой земле не нашлось бы воина, кроме разве оборотней Станимира, который, прежде чем сунуть острие к моему горлу, на время отсушил мне другую руку. А ты это сделала запросто, будто иначе и быть не могло. Тогда я понял, что ты не та, за кого себя выдаешь… Потом ты убила волчат-лютвягов… Кто ты, Янди?

– Вендская травница, – не моргнув глазом ответила девушка. – Кстати, пришло время сменить тебе повязку. Иди сюда, помогу снять рубаху!

– Чего ты сейчас хочешь? – с ухмылкой спросил Даргаш. – Излечить мою рану или прервать мне дыхание?

– Здоровый воин в пути полезнее, чем мертвый, – вернула улыбку Янди. – Ты задал вопросы… Что ж, мне скрывать нечего. Я отвечу на них. Сам знаешь: если я попытаюсь солгать, рука моя дрогнет. Ты сразу почувствуешь это…

– Хорошо. Говори.

Янди встала, подошла к Даргашу, осторожно помогла ему избавиться от рубахи и принялась за дело. Бережно сматывая тугую повязку, разворачивающую плечи накха, она начала рассказ:

– Я почти не помню родных земель. Родители мои погибли от рук лютого врага, когда я была совсем мала. Меня спасла тетка, сестра матери. Она увела меня из разоренного дома в тайное место в глуши. Там мы жили много лет. Среди моих воспоминаний – пещера, очаг, в котором горит обложенный камнями огонь… Кажется, я любила смотреть в пламя… Кроме меня, там жили другие женщины. Они не были моими родичами. Моя тетка, так и не заменившая мне мать, была суровой женщиной, не знавшей мужа. Однако она многому меня научила… – Янди глубоко вздохнула.

– Однажды в наш дом явились саконы. Мужчина с троими сыновьями. Парни были еще совсем юнцы, однако хорошо знали кузнечное дело и ловко охотились…

– Саконы? В здешних лесах? – хмыкнул Даргаш. – Да легче научить медведя плясать, чем заставить сакона уйти из дома!

– Венды и медведей учат… Но речь не о том. Не знаю, что заставило их прийти в наше тайное обиталище, но с тех пор наши жизни оказались связаны. Ты спрашивал, кто научил меня обращаться с оружием? Пожалуйста – тот самый старик, чью жизнь это умение спасло вчера на заре. Сакон учил сыновей, а заодно, будто для смеху, и меня.

– Иные саконы ловко управляются с клинками, – признал Даргаш.

– Как же иначе? Они куют мечи и не знают, как с ними управляться? Постепенно юные саконы заменили мне старших братьев, а их отец стал отцом и мне. Так прошло несколько зим. И вот однажды мои названые братья вдруг осознали, что из девчонки-замарашки я превратилась в девушку…

– Братья влюбились в тебя? – спросил накх, испытывая невесть откуда взявшуюся досаду.

– Да, особенно старший. И я влюбилась в него. Впрочем, больше никого достойного поблизости и не было… Тогда произошла ссора. Когда мы вместе пришли к отцу и заявили, что будем жить семьей, тот взвился, точно сел в осиное гнездо. Кричал, что мужчины его рода не смеют мешать чистую саконскую кровь с мутной кровью какой-то чужеземки… – Янди усмехнулась. – Мой избранник был не менее упрям, чем его отец. Он объявил, что ему не нужен никто, кроме меня. Младшие братья тоже встали на мою защиту. И тогда отец выгнал нас всех из дома.

– Еще бы! – одобрительно кивнул Даргаш. – Сыновья посмели сказать слово поперек отца! Мог и убить.

– Думаю, он на самом деле не хотел ни убивать, ни прогонять сыновей. Так, припугнул. Однако те были не менее горячими и яростными, нежели отец. Так мы и ушли, все вчетвером.

– Что же было дальше?

– Прошло еще две зимы… – Янди отложила в сторону моток холстяной ленты. – Осторожно, не своди плечи. Сейчас я сделаю тебе свежую примочку. – Она оглядела подживающую рану. – Все идет хорошо, скоро ты сможешь двигать и другой рукой. Но помни – ты должен беречься, пока окончательно не выздоровеешь.

Даргаш нетерпеливо произнес:

– Ты отвлеклась. Итак, прошло два года…

– Да. Тяжелое было время, скажу прямо. Мы много странствовали. Иногда находили себе кров в вендских селениях, и везде на чужаков глядели искоса, чуть что – гнали прочь. Братья занимались ремеслом, я лечила. Тетка сызмальства научила меня разбираться в травах и готовить зелья. Затем у меня родился сын… – Янди замешкалась, подбирая слова. – Как-то так все пошло, что мы с моим избранником стали смотреть в разные стороны. Он все чаще говорил, что виноват перед отцом, что зря ушел со мной. Даже – что я проклятие его рода… Тот, кого я считала супругом, начал глядеть на меня как на врага… И вот однажды он взял сына из колыбели, собрал котомку – и ушел.