Зимняя война - [97]

Так, например, вопрос о соотношении нового договора с мирным договором, заключенным в Тарту в 1920 году, был весьма важен. С точки зрения финской делегации, условия Тартуского мира должны были считаться имеющими силу, поскольку положения нового договора не отменяли их. Советские представители полагали, что начало войны аннулировало Тартуский мир полностью. Поэтому условия, определяющие экономические и другие вопросы, должны рассматриваться заново. В ходе переговоров финские участники поднимали ряд проблем коммерческого характера, такие, как свобода мореплавания в Выборгском заливе и по Сайменскому каналу, использование погрузочных сооружений в Уурасе, ловля рыбы в Финском заливе и в прибрежных водах полуострова Рыбачий у Петсамо. Все эти вопросы были отложены для урегулирования в будущем.

Различие в мнениях выявилось при рассмотрении вопроса о времени для отведения финских войск. Советские представители требовали, чтобы отвод совершался со скоростью десять километров в день, но потом согласились на семь километров. Сначала они настаивали, чтобы Ханко был эвакуирован в три дня, но позже продлили этот период до десяти дней. Вопрос о наземном транзитном сообщении с Ханко не упоминался.

Демаркацию новой границы нужно было провести быстро и эффективно. Для создания совместной комиссии по проведению этой работы отвели десять дней. Профессор Илмари Бонсдорф, имевший немалый опыт в таких работах, был предложен в качестве ее председателя.

Были решены некоторые вопросы, имевшие отношение к собственности на передаваемых территориях. Мы получили право вывезти личную собственность, но в СССР было свое мнение по поводу того, что входит в понятие «частная собственность». Премьер-министр объяснил, что положения протокола означают, что важные сооружения невоенного характера ни в коем случае не должны быть уничтожены, взорваны или сожжены. Стационарные артиллерийские сооружения должны остаться в неприкосновенности, но полевая артиллерия и боеприпасы могут быть вывезены.

Поскольку для ратификации мирного договора был отпущен очень краткий период — это нужно было сделать не позднее 22 марта, — было принято решение как можно скорее подготовить предложение парламенту о ратификации. Поначалу сохранялась неясность — надо ли это одобрение провести в виде закона или простой резолюции парламента. Когда было установлено, что договор не содержит ничего противоречащего существующим законам, стало ясно, что одобрение может быть проведено в виде резолюции парламента. Густав Мёллер, помощник министра юстиции, был такого же мнения.

Поскольку мы теперь более свободно располагали собой, то принялись за энергичную работу по всем направлениям. Нашей главной заботой была судьба жителей передаваемых во владение или в аренду территорий и их имущества. Все имеющиеся ресурсы были направлены для их эвакуации. Кабинет министров образовал специальную комиссию для проведения этой работы и назначил ее председателем доктора У. К. Кекконена. В деле эвакуации мы получили значительную помощь от Швеции, которая направила для этой цели сотни автобусов и грузовых машин. К сожалению, из-за ограниченного времени, отпущенного на эвакуацию, имуществу людей был нанесен сильный ущерб.

Пятнадцатого марта в десять часов утра состоялось заседание кабинета министров, на котором присутствовал президент. На его рассмотрение был вынесен подготовленный министром иностранных дел проект предложения об одобрении мирного договора между Финляндией и Советским Союзом. Я рекомендовал кабинету министров предложить президенту представить данное предложение парламенту. Эта рекомендация была принята.

Сразу после этого рекомендация была направлена президенту.

В тот же самый день предложение было направлено в парламент.

В 10.30 мне нанес визит посол Швеции Сахлин, который хотел выяснить, какими могут быть основы оборонительного союза. Я сообщил ему, что у нас еще не было возможности проработать этот вопрос в деталях, хотя я уже запросил мнения экспертов по международному праву и представителей Генерального штаба. В свою очередь я спросил его, сделали ли норвежское и шведское правительства соответствующие запросы. Возможно, имело смысл провести консультации министров иностранных дел, чтобы наметить основные направления для работы. Мы ничего не знали об отношении к этому вопросу Дании, так что мне оставалось надеяться на посредничество Швеции.

Мое выступление по радио вызвало некоторое недовольство в Швеции, так как в нем не была особо упомянута помощь, оказанная нам этой страной в ходе войны: и я просил Сахлина передать мои разъяснения шведскому правительству. Выступление готовилось в большой спешке, и его основной целью было объяснение нашему собственному народу причин, по которым Финляндия пошла на заключение мира. Поэтому было нелогично говорить о других аспектах войны. У нас не было ни малейшего намерения как-то оскорбить шведское правительство или шведский народ; вся значительная помощь, оказанная нам, была принята Финляндией с искренней благодарностью.

В одиннадцать часов в министерстве иностранных дел со мной встретился германский посол Блюхер. Он сделал заявление, но не в качестве официального представителя своего правительства, а «als Mensch zu Mensch».