Зимняя война - [96]

Собравшимся я передал содержание самых последних сообщений. В телеграмме, поступившей в 23.00 накануне вечером, было сказано, что следующая встреча для обсуждения условий мира назначена на 18.00 12 марта. Чуть позже поступила телеграмма с требованием эвакуации Ханко в течение трех дней, эвакуации других территорий в очень ограниченное время. Эту информацию следовало передать населению территорий, отходящих к Советам. В два часа ночи поступила телеграмма с информацией о том, что советская сторона во время переговоров не сделала вообще никаких уступок, а новая встреча, на которой соглашение будет подписано, должна состояться тем же вечером. В 2.30 мы получили по телефону из Стокгольма текст протокола к мирному договору, содержащий указания по прекращению военных действий и по отводу вооруженных сил. Эта информация была срочно передана в ставку главнокомандующего. В шесть часов утра новая телеграмма поставила нас в известность, что мирный договор и протокол вступили в силу. Нам было отпущено десять дней для передачи Ханко.

Я попросил министров Фагерхольма, Хейккинена и Сёдерхельма помочь мне в составлении проекта коммюнике, которое нужно выпустить от имени кабинета министров. После подготовки его следовало рассмотреть и принять на общем заседании. Я также сообщил, что в полдень сделаю заявление по национальному радио, в котором должны быть названы принципиальные моменты мирного договора.

В 11.00 ко мне пришли, по моему приглашению, Веркер и де Во, послы Великобритании и Франции. Я изложил им суть событий последних часов, поблагодарил их за все усилия и сочувствие, которые они проявили.

Аналогичное заявление было отправлено нашим послам в Лондон и Париж. Им были даны указания выразить нашу благодарность правительствам Великобритании и Франции.

В полдень я зачитал условия мира по радио, а в своем последующем заявлении изложил причины, приведшие нас к такому миру. Через час газеты уже печатали специальные выпуски своих изданий, распространяя условия мира.

В 17.00 состоялось новое заседание Государственного совета, на этот раз в присутствии президента. В ходе заседания я вынес на обсуждение проект коммюнике от имени кабинета министров. На следующий день оно было напечатано в газетах. Эти же газеты также опубликовали приказ главнокомандующего, отданный им нашим войскам.

На этом заседании речь шла прежде всего о самых насущных задачах, возлагаемых на нас мирным договором. Было ясно, что солдаты хотят поскорее вернуться домой; служащие органов общественного управления, которые были выведены из столицы, стремятся к обычным местам своей службы. Но нашей самой важной заботой было обеспечение эвакуации передаваемых и сдаваемых в аренду территорий; этому вопросу было уделено первостепенное внимание, чтобы жители этих районов могли переселиться оттуда со всем своим имуществом в отведенное время. Для этой цели были зарезервированы поезда и автобусы. Все остальное могло какое-то время подождать.

В 20.00 в гостинице «Кемп» была организована пресс-конференция. На ней присутствовали представители отечественной прессы и большая группа иностранных корреспондентов, некоторые из них провели в помещении для прессы гостиницы «Кемп» весь период войны, в том числе последние решающие дни. Мероприятие было организовано Лаурином Зиллиакусом, который курировал иностранных корреспондентов весь период войны. После того как он изложил содержание мирного договора, я рассказал о некоторых подробностях переговоров. Доклады были сделаны на английском языке, которым владело большинство журналистов. Они вызвали множество вопросов, на которые мы ответили.

Покидая гостиницу, я увидел у выхода шведского посла Сахлина, который ждал меня. От имени своего правительства он предложил мне внести небольшое изменение в наше коммюнике по поводу оборонительного союза. В первоначальном варианте вопрос был определен как «срочный». Он предложил убрать определение «срочный». По всей видимости, шведы считали необходимым действовать осторожно. Конечно, я согласился на его предложение.

Жесткие условия мирного договора стали большой неожиданностью для страны. По общему мнению, наша армия достойно выполняла свой долг, и можно было ожидать почетных условий мира. Печаль и слезы были видны даже на лицах жителей столицы; что же говорить о чувствах солдат и тех финнов, которые были обречены искать новое место жительства? Повсюду в знак траура были приспущены флаги. С другой стороны, были признаки облегчения от того, что мы достойно прошли через все испытания, которые теперь позади. Я получил множество телеграмм с поздравлениями по поводу восстановления мира. Но среди телеграмм были несколько в высшей степени порицающих. Самая горькая из них пришла из Аавасакса; ее подписали члены общества Лотты Свярд, в том числе жена заслуженного генерала. Суть ее ярко выразилась в словах: «Этого свинского, позорного мира мы никогда не признаем».

Четырнадцатого марта наша делегация должна была вернуться из Москвы в четыре часа ночи, заседание кабинета министров было назначено на 11.30. Члены кабинета министров, находившиеся в Хельсинки, теперь смогли ознакомиться с мирным договором, основные положения которого были переданы по телеграфу, и с протоколами. Возвратившиеся делегаты доложили о ходе переговоров, о своих контрпредложениях и о холодности, с которой с ними обращались.