Зимняя война - [85]

Девятого марта кабинет министров напряженно ожидал новостей из Москвы. Даже президент часто звонил мне, чтобы спросить, не поступили ли какие-нибудь известия. Лишь после полудня от делегации пришла телеграмма за № 4. (Телеграмма № 3 еще не пришла.) В ней сообщалось, что Советский Союз на переговорах представляют Молотов, Жданов и генерал Василевский. Мы сочли присутствие Жданова, который напал на Финляндию самым предательским образом, недобрым предзнаменованием. К счастью, среди них не было Куусинена; его участие было бы унижением для нас.

В телеграмме сообщалось, что Молотов и Жданов заняли очень жесткую обвинительную позицию. Переговоры продолжались более двух часов; советская сторона заявила, что не собирается вмешиваться во внутренние дела нашей страны. Наша делегация обещала рассмотреть требования СССР и дать ответ во время следующей встречи.

Телеграмма № 3, задержавшаяся из-за ее объема, поступила только в 15.30. В ней содержались советские требования:

«Первая встреча сегодня в 19.00. Советский Союз представляют Молотов, Жданов, генерал Василевский. Сталин не участвует. Молотов вкратце изложил советские требования: во-первых, уступить полуостров Ханко, включая гавань Лаппохья и прилегающие острова. Во-вторых, все пространство к югу от линии, начинающейся между церковью Виролахти и Пратио и идущей через Вайниккалу, Нюйямаа, Энсо, Койтсанлахти, Ууруниеми, Вяртсиля и Сорписелкя до Сальмиярви, где граница образует выступ; вся линия соответствует линии Петра Великого. В-третьих, по причине близости к Мурманской железной дороге, южная часть Куусамо к югу от Салла по линии, идущей от Вирмайоки, огибающей Юкомоярви до Пранаярви (западная оконечность), поворачивающей к юго-востоку в точке западнее церкви Салла и соединяющейся с существующей линией границы юго-восточнее Нуортетентури. В-четвертых, полуостров Рыбачий — оба мыса. Оставшаяся часть Петсамо спасена».

Большая часть требований была уже известна, но уступка территории вокруг Салла появилась дополнительно. Мы должны были отдать оба мыса полуострова Рыбачий, остальная его часть оставалась у Финляндии.

Тем временем маршал Маннергейм уже справлялся по телефону о полученных из Москвы известиях. Я обещал ему сообщить сразу же, как только будет закончена расшифровка кодированной телеграммы. В 16.15 я позвонил ему и прочитал содержание телеграммы.

Маннергейм поинтересовался, можно ли еще рассчитывать на западную помощь теперь, когда наша делегация находится в Москве. Я обещал ему выяснить этот вопрос.

В 16.40 шведский посол Сахлин по моему приглашению появился в Банке Финляндии. Я изложил ему новые мирные требования, только что полученные от Советского Союза. К передаче предназначались области, важные в промышленном и в других отношениях. Москва увеличила свои требования, хотя было обещано, что новые требования предъявляться не будут; мадам Коллонтай даже говорила о том, что Сталин сделает «широкий жест». Тогда же нам обещали приостановку военных действий, как только делегация отправится в путь. Теперь мы узнали правду, и Скандинавские страны должны определить к ней свое отношение. Я просил его довести новую информацию до сведения шведского правительства, которое выступало в качестве мирного посредника. Я также обещал позвонить в 20.00 Гюнтеру, чтобы узнать мнение Швеции по этому вопросу.

Чтобы ознакомить с новостями членов кабинета министров, я просил их собраться в 17.00. Присутствовал и президент.

Я изложил собравшимся последние известия о московских переговорах, а также идею Маннергейма об одновременном обращении к Западу с призывом о помощи. Члены кабинета министров были ошеломлены жесткостью предъявленных требований. Мысль о том, что Финляндия не будет иметь выхода к Ладожскому озеру, что два значительных города и несколько важных промышленных районов будут отторгнуты от страны, что нам предъявлены совершенно новые требования об отторжении района Салла, была ошеломляющей. Несколько членов кабинета предлагали обратиться к Англии и Франции с призывом о помощи. Ханнула, как и раньше, выступал именно за этот вариант; теперь с ним полностью был согласен Ньюкканен. Мне снова пришлось говорить о неэффективности помощи Запада, о сложности получения разрешения на транзит по территории Швеции.

Когда заседание было в самом разгаре, позвонил маршал Маннергейм. Он сказал, что с минуты на минуту ожидает известия о ситуации на фронте, попросил не принимать окончательного решения, пока он не сообщит нам эти данные и не выскажет свое мнение сегодня вечером. Мы согласились отложить принятие решения до вечера: информация главнокомандующего нужна была для оценки ситуации, и членам кабинета требовалось время для размышлений.

В промежутке между заседаниями я пригласил для разговора британского и французского послов, Веркера и де Во. Во время встречи я откровенно рассказал им о поездке нашей делегации в Москву, о требованиях Советского Союза. Я также информировал их о поездке Свинхувуда в Германию и Италию.

Оба посла выразили свою благодарность за откровенность, поскольку честная игра важна для обеих сторон. Они напомнили, что у Финляндии есть время до 12 марта для обращения о помощи. Я поднял вопрос о получении бомбардировщиков. Я также передал мнение главнокомандующего о том, что мы должны направить призыв о помощи, несмотря на начало переговоров. Идея не понравилась послам. Они сочли, что запущенный военный механизм будет трудно остановить.