«Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.) - [178]
Как мы используем опыт последних войн при составлении проекта Полевого устава? Мы использовали его в достаточной мере, за исключением опыта войны в Финляндии. Когда началась критика на нашем совещании основных положений устава, я запросил всех начальников родов войск и начальников академий дать замечания по проекту Полевого устава. Замечания даны, замечания главным образом редакционного порядка, по тем серьезнейшем замечаниям — по интернациональным задачам, по вопросам нашей идеологии, нашей доктрины — эти политические разделы были согласованы с Политуправлением, с т. Кузнецовым. У меня имеется документ, подписанный т. Кузнецовым. Все политические разделы были согласованы с ПУРом.
Буденный: Я не хотел выступать. Товарищи очень хорошо выступали и доказывали те или иные вопросы, которые относятся к военной идеологии, к формам и воспитанию наших командиров. Это большое дело. Что касается доктрины, то эта доктрина колебалась и на протяжении всего существования после гражданской войны в нашей армии и ее колебали высшие начальники. Эта доктрина потом дошла до того, что у нас доктрины не могло быть, потому что у нас социалистическая армия — и бей всех врагов, какие бы только не подвернулись, а на самом деле это неправильно. Наша доктрина была такова, что нужно обороняться. В Первой Конной армии дошли до установленной польской границы, и бойцы говорят — дальше не пойдем, мы теперь будем обороняться. Эта доктрина преломляется. Наша армия должна быть наступательной, но никто не говорит, что она не должна обороняться. Все знают, что такое укрепленные районы, это знают и все академии, но на практике мы только сейчас встретились с линией Маннергейма. И тут мы оказались не совсем подготовленными с точки зрения того, что у нас низкая выучка командира и бойца, и не потому, что у нас наша артиллерия не могла бы разрушить этих укреплений. Такая артиллерия есть, и она могла разрушить, но в артиллерии у нас нет того, что мы не учли, что можно поставить на 200 метров 203-мм пушку и бить прямой наводкой, вот этого мы с вами не учли. В процессе нашей подготовки мы этого не учли.
По правде сказать, очень хорошо, что мы раздавили международное диверсионное гнездо, но сказать, что это полностью современная война для нашей армии, нельзя. Надо отметить, что превосходство имела наша авиация, химия не была применена совсем. Обстановка этой войны имела превосходство нашей артиллерии и авиации. Но выучка войск, безусловно, была на стороне противника, и надо признаться, что финны в этом отношении стоят впереди нас.
Теперь в отношении военной идеологии. Я знаю, что вот, например, часть товарищей, как Павлов, Мерецков или еще кто-либо другой, в нужный момент примут правильное решение, но вот я не был и даже сейчас не уверен, что часть командиров, находящаяся на фронте, может принять решение такое, какое именно нужно, т.е. решение оперативное. Я, правда, знаю немало и таких командиров, которые примут, безусловно, правильное решение. Но вот в горных условиях, когда мне приходилось там бывать, я сразу убедился, что наши командиры ничего не понимают, и эта сторона вопроса у нас не подготовлена, т.е. мы не знаем действия войск в горных условиях.
Горные условия представляют из себя одну дорогу, кругом по ней ущелья, и нужно идти по этой дороге, найти правильное направление и рубежи. Как же эшелонировались наши войска? Я не беру в пример перешеек, а беру другие места, которые вы знаете. Там разбросали дивизии на 100 км и бросили их на съедение. Возьмите японцев, они не шли и не развивали такими дивизиями свои действия, а шли эшелонами, и, может быть, в день можно пройти 3—4 км, но все же это будет продвижением вперед. Я считаю основным недостатком оперативного мышления действий в горах, а у нас так и получилось, что мы попали в клещи. Еще одна особенность горных условий — это действие отделения, взвода, роты или батальона. Нужно, чтобы отделение и взвод были также слаженны. Нужна хорошая отработка роты, взвода и отделения и тут будет действовать боец отделения, и взвода, и роты — это уже, как правило.
Здесь несколько человек поднимали вопрос о том, чтобы пересмотреть институт комиссаров и якобы он вредный. Я должен сказать, что такое мнение проповедовали враги для того, чтобы насадить туда свою мерзость. Тут говорилось, что командир иногда, якобы, мешал в работе, но я считаю что если они оба — и комиссар, и командир, большевики, то они работать могут и безусловно не будут мешать друг другу, т.к. они работают совместно и выполняют одну порученную им общую государственную задачу для блага нашей страны.
Товарищ Козлов говорил, что у него сейчас при принятии решений присутствует много людей. Решение должен принимать командир и комиссар, а может быть, даже один командир. При здравом смысле и при серьезном отношении людей друг к другу затруднений не может быть. В нашей военной идеологии этого не может быть. У нас есть положение о членах военных [советов]
