Зимняя война, 1939-1940 гг. - [54]

* * *

В то же самое время в Хельсинки сотни финнов, не подозревающие о прорыве обороны частями РККА, стояли в очереди в Выставочный комплекс Хельсинки. Здание должно было использоваться для соревнований по разным видам спорта в Олимпиаде 1940 года. В тот день они стояли в очереди, чтобы увидеть открытие выставки трофейного вооружения. Среди прочих экспонатов это странное шоу включало в себя остатки двух сбитых бомбардировщиков СБ и разные виды советских боеприпасов, включая козырную карту Кремля — ненавистные «молотовские хлебницы», в каждую из которых помещалось шестьдесят’ зажигательных бомб. Они причинили столько бед и разрушений по всей стране. Были и мины, спускающиеся на парашютах, которые применялись русскими в Финском заливе, и только что прибывшие на фронт так называемые «электронные» зажигательные бомбы.

Рядом с бомбардировщиками стоял манекен советского пилота в комбинезоне, с кислородной маской. На этой выставке, которую в первый день посетили 13 000 зевак, также было два советских легких танка, на башнях которых явно были видны пробоины от финских противотанковых пушек. Также на выставке были представлены русские полевые и горные пушки.

Рядом с самолетами для непонятливых посетителей стоял плакат, где было написано впечатляющее количество советских самолетов, сбитых финскими зенитчиками при помощи усердных воздушных наблюдателей «Лотта Свярд». На тот момент сбитых самолетов было 387. Среднестатистический житель Хельсинки мог видеть, что Финляндия все еще побеждает в войне, и эта диковинная выставка только усиливала эту иллюзию.

* * *

Пока удивленная публика смотрела на сбитый советский самолет в «Хельсинки-Экспо», остальные три тысячи несбитых советских самолетов по-прежнему доставляли финнам определенные неудобства. Это испытала на себе Анна-Лииса Вейалайнен вечером 17 февраля, когда два русских истребителя застали ее в сауне.

Дежурный офицер только покачал головой, когда храбрая хозяйка столовой направилась по сугробам в сауну, не обращая внимания на войну. Хотя финские войска отошли на промежуточную оборонительную линию после прорыва в Ляхде в относительном порядке, никто не знал, сколько они продержатся против сил красных.

Серьезность ситуации видна в сверхурочном приказе Маннергейма, в котором он призывает свои войска стоять до последнего:

«Солдаты!

…настал момент, когда противник должен быть остановлен жесткими и энергичными мерами на новой линии обороны, в качестве подкреплений я посылаю свежие силы и артиллерию.

Вы можете быть уверенными, что противник никогда не сможет пробиться через мою оборону. В Шубине мы строим новые оборонительные позиции, чтобы измотать его силы до конца…»

Вдобавок в рамках нового советского воздушного наступления архипелаг в Выборгском заливе подвергался все более интенсивным атакам с воздуха. Но ничто не могло остановить Анну-Лиису в ее походе в сауну.

Можно представить удивление молодой женщины, когда сауна вдруг задребезжала.

«Я радостно улеглась на полке в сауне, поддала пара и наслаждалась жаром, когда два истребителя атаковали крепость пулеметным огнем. Крыша сауны задребезжала, мне показалась, что истребители залетят прямо внутрь.

Я вскочила с полки и спряталась между печкой и бочкой с водой. Из своего укрытия я видела, как береза за окном попала под пулеметный огонь, как ее ледяные ветви падали на землю. Обстрел продолжался недолго, но мне он показался вечностью — в особенности потому, что я была без одежды!»

Истребители на бреющем полете прочесали остров очередями вдоль и поперек. Чудо, что никого не убило и не ранило, хотя пули изрешетили окна казарм, а одна пуля пролетела в сантиметре от телефониста.

Вскоре еще одна группа русских бомбардировщиков на бреющем полете прожужжала мимо, направляясь к острову Уурас неподалеку.

Они летели низко, как стая птиц, прямо над портом Уурас, и мы видели столбы дыма и пыли. Казалось, при такой бомбежке никто не выживет, но когда вечером вернулись почтовые сани, мы, к нашему облегчению, узнали, что, к счастью, потери были незначительные.

Вечером следующего дня, 18 февраля, капитан Варен сообщил сотруднице столовой, что его гражданские работники вскоре должны отправиться на материк. Они как раз строили новые пулеметные позиции на Туппура. Офицер посоветовал ей присоединиться к ним. Иначе придется бежать с острова на лыжах. Красную угрозу больше не игнорировали.

Итак, с тяжелым сердцем Анна-Лииса снова приготовилась еще раз эвакуировать свой маленький исчезающий мирок, который она так полюбила, и покинуть своих «ребят». Ранним утром 20 февраля безутешная женщина со своей верной кассой столовой забралась на сани, которые должны были отвезти ее в безопасное место.

«Я посмотрела на замерзшее море в лунном свете, слушала отдаленный гром артиллерии и жужжание самолетов и в последний раз обошла остров. Уурас и Йоханнес горели — казалось, что все небо над побережьем было в огне. Никто не хотел выходить на лед до захода луны — она ярко светила после полуночи, а пожары тоже добавляли света.

Мы отправились в путь около четырех утра. У ездового на санях было много места, так что я взяла с собой рюкзак и лыжи. Я уселась на свои пожитки, крепко прижав к себе кассу столовой».