Зимняя ведьма - [87]
Заметив мою неуверенность, миссис Джонс оживляется, словно желая дать мне время свыкнуться со своими последними словами.
– Но сначала, милая, надо тебя отмыть! Ну-ка, снимай эту гадость и давай в ванну! Бегом!
Так странно быть в женской компании после стольких недель, проведенных в качестве погонщика. И любовницы Кая. Миссис Джонс ловкими движениями помогает мне смыть грязь с волос. Вода в ванне такой температуры, что, я чувствую, после нее моя кожа будет цвета норвежского лосося. Миссис Джонс находит мне чистую комбинацию и приносит простое хлопковое платье. Я похудела, что не остается незамеченным – экономка твердо намерена с сегодняшнего дня хорошо меня кормить и следить, чтобы я высыпалась. А мне хочется лишь одного – чувствовать, как Кай обнимает меня своими большими руками. Лежать рядом с ним. Разделить с ним его желание. Уснуть на его груди, убаюканной биением его сильного, верного сердца. Будем ли мы этой ночью спать в одной постели, интересно? На их с Кэтрин супружеском ложе. Я еще не ходила наверх, но даже сейчас, здесь, на кухне, где ярко светят лампы и царит веселая атмосфера, я чувствую чье-то присутствие. Смогу ли я на самом деле занять ее место, войти в этот последний приют их любви, где она отдавалась ему? Где она умерла ради него. Похоже, заявление миссис Джонс, что я наконец смогу прочитать Гримуар, узнаю его тайны и загадки, вызывает у меня сильнейший душевный трепет. Моей надежной гаванью всегда будет Кай и наша с ним любовь.
Мне не нужно решать, в какой комнате спать. Уже столь поздний час, что миссис Джонс, немного переборщившая с процессом наведения чистоты, решает заночевать в гостевой комнате в конце коридора. Ее присутствие нам несколько мешает, поэтому мы стыдливо расходимся по своим комнатам. Через минуту после того, как я закрываю дверь и, потерянная, остаюсь посреди комнаты, раздается легкий стук и входит Кай. Он берет меня за руки, оглядывая с ног до головы и улыбаясь.
– Какая ты красавица. Миссис Джонс хорошо поработала. Я почти не узнал тебя без одежды погонщицы.
Я улыбаюсь в ответ, стесняясь немного, но радуясь, что он пришел. Мы обнимаем друг друга крепко, и тут Кай слегка вздрагивает. Его рука по-прежнему побаливает, хотя он не жалуется. Сквозь его чистую шерстяную рубашку я вижу шрам.
– Заживает, – говорит он. – Благодаря тебе.
Не согласившись с этим, я расстегиваю пуговицы и аккуратно загибаю его рубашку, обнажив рану. Она суха и чиста, но затянута ужасным шрамом. Большая неровная красная линия тянется от плеча Кая к сгибу локтя. Впрочем, мы оба знаем, что могло быть хуже. Намного хуже. Но сердце мое сжимается при виде того, как муж мучается от боли. Я наклоняюсь вперед и целую шрам, желая облегчить боль от пореза. Из моих глаз текут горячие слезы, капая прямо на рану. Ведьмины слезы. Я не придумала заклятия, лишь пожелание, чтобы мужу стало легче. Сначала я не могу обнаружить никаких изменений в ярком, неравномерном шраме, но потом я вижу, как он очень медленно начинает размываться и наконец исчезает, хотя и не полностью. Я улыбаюсь Каю, который глядит на рану, а потом на меня. Он нежно тянет меня к себе и крепко целует.
– Моя дикарка, – бормочет он в ухо. – Как мне повезло, что у меня такой доктор!
Я снова поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и вижу в них огромную любовь. Он притягивает меня к себе, обняв неистово, и я знаю, что не имеет значения, где мы находимся, пока мы вместе.
Я просыпаюсь посреди ночи. Рядом мирно посапывает Кай. Я не уверена, что именно пробудило меня от глубокого сна, но чувствую, проснулась я не сама. Теперь я уверена, что за дверью спальни слышу шум. Как будто шаги. Но разве миссис Джонс встала бы в такой ранний час? В окно ярко светит луна. Серебряный диск еще высоко, ночь явно не кончилась. Я снова прислушиваюсь и различаю слабые шаги. Это точно не миссис Джонс, ибо та бухает по полу и постоянно охает и ахает. Я выскальзываю из-под одеяла и, взяв шерстяной платок, накидываю его на плечи. Дверь открывается со скрипом. Я вижу лишь тени. Но, присмотревшись, понимаю: в одном из углов тень кажется больше. Мне становится страшно. Я заставляю себя сделать шаг вперед и чувствую уже знакомый холодок в этом небольшом пространстве. Кэтрин? Ты пришла поговорить со мной? Ты против того, что я сплю с твоим мужем, хотя он больше не твой? Но я не могу быть уверена, кто или что такое здесь было. Наконец, когда мне становится неуютно, а возвращаться в комнату не возникает желания, я спускаюсь вниз и через заднюю дверь выхожу во двор.
Но странное чувство преследует меня даже тут. Я снова иду к источнику. На улице холодно, однако температура не достаточно низкая, чтобы глубокий пруд и бьющий среди камней источник могли замерзнуть. Яркая луна рисует красочные картины на поверхности воды. Я смотрю на своего двойника, который пристально глядит на меня из пруда. И вдруг мое сердце начинает биться сильнее, ибо рядом с моим лицом появляется еще одно знакомое до боли лицо. Повернувшись, я вижу совсем рядом с собой Изольду. Сначала я думаю, она вышла из тела, но потом понимаю – ведьма пришла сюда во плоти. Я чувствую жуткий аромат змеиной кожи, который преследовал меня повсюду. В эту ночь Изольду нельзя назвать прекрасной. Ее лицо ужасающе грубое, словно шершавая поверхность луны.
