Зимняя ночь - [4]

Дилефруз не ошиблась: в калитке показался их сосед, учитель Салех, маленький седоволосый старичок в полосатой пижаме. Его седые усы топорщились, как у моржа.

- Ах, дорогие мои! - начал учитель, обращаясь к Рахману. - Ведь за ребенком должен кто-то присматривать. Я уже устал говорить, а ваш сынок все еще не устал выбивать у нас стекла.

Дилефруз по пояс высунулась из окна.

- В чем дело? Эй, учитель, что еще случилось? Ты что разоряешься, как Мешадга Ибад?* Не убивать же нам его?! Ведь это ребенок!

______________ * Мешади Ибад - персонаж одноименной музыкальной комедии Узеира Гаджибекова.

Учитель Салех мягко и спокойно возразил:

- Дорогая сестрица, можно ли такого малыша выпускать одного на улицу? Мало ли что может случиться...

- Хорошо, хорошо! - оборвала Дилефруз учителя. - Пожилой человек, а говоришь такие вещи. "Мало ли что может случиться"... - передразнила она. Подумаешь! Ребенок выбил одно стекло - и на здоровье! Пошли Аллах счастья его родителям. Дадим тебе три рубля, вставишь новое. Нечего меня учить! Мой ребенок - сама знаю, как его воспитывать.

Мамед с кирпичом в руке стоял на лестнице и внимательно слушал.

Дилефруз на минуту умолкла, потом, вспомнив что-то, опять воспламенилась:

- Вы посмотрите! Ему неприятно, что ребенок разбил окно! А мне, думаешь, приятно столько лет платить деньги за свет, которым ты пользуешься? А?

- Какой свет, какие деньги? - учитель поднял на лоб очки и удивленно посмотрел на женщину. - Не понимаю, о чем вы говорите.

- Конечно, еще бы! Ты и не поймешь. Тебе не выгодно. Двухсотсвечевая лампочка горит у меня во дворе, а почти весь свет падает в ваш двор. Деньги же за свет идут из моего кармана. Хоть бы раз предложил: "Дайте этот месяц я заплачу!"

В течение всего разговора Рахман чувствовал себя весьма неловко, однако рта раскрыть не смел, боясь гнева Дилефруз. Только несправедливое обвинение учителя в краже света придало ему немного смелости и он буркнул себе под нос:

- Какая ерунда... При чем здесь свет? Хорошо что Дилефруз не услышала! Учитель так же спокойно продолжал:

- Послушайте, разве я виноват, если ваш свет падает к нам во двор? Я вас об этом не просил. У нас своя лампочка, нам вполне достаточно...

- Ах, вот как! Ну, погоди, погоди, увидишь...

Учитель хотел еще что-то сказать, но Дилефруз с силой захлопнула окно. Зазвенели стекла. Старик недовольно посмотрел на Рахмана, потом на захлопнувшееся окно, и, покачивая головой, двинулся к воротам. Мамед швырнул ему вслед осколок кирпича и кинулся в дом.

Замешкайся старик на мгновение, кирпич угодил бы ему прямо в затылок.

"Геройский поступок" сына вызвал у Дилефруз прилив нежности.

- Ах, ты, мой мамуля! - она прижала Мамеда к груди.

Напившись чаю, Дилефруз поручила мужу убрать со стола, а сама начала переодеваться.

Пусть Дилефруз-ханум занимается собой. Отвернемся, не будем ей мешать и продолжим наше повествование.

По метрике и паспорту Дилефруз было cотрок три года. Но женщине хотелось оставаться всегда молодой, соперничать с юными девушками, невестами. Вот уже четыре года она всем и везде говорила, что ей тридцать восемь. В прошлом месяце родственники, знакомые и подруги поздравляли Дилефруа со вступлением в тридцать девятый год жизни и преподнесли дорогие подарки.

Стремясь выглядеть красивой, Дилефруз одевалась ярко и пестро. Ей с большим трудом удалось перекрасить волосы в соломенный цвет. Брови, очень широкие от природы, она ухитрилась сделать тонкими, как ниточки. Реденькие короткие ресницы были покрыты таким слоем туши, что и в самом деле казались длиннее. Свои мясистые щеки Дилефруз густо румянила. Остальная же часть лица могла навести на мысль, что женщина только что побывала, на мельнице. Одни глаза имели свой естественный цвет. Будь возможность, она бы и их перекрасила, сделала голубыми - это был ее любимый цвет.

Простите, если повествование в этом месте затянется. Но я хочу рассказать обо всех событиях, происшедших в доме с красной черепичной крышей, и даже о том, что до сих пор было скрыто от очень многих.

Этот двухэтажный особняк, обнесенный высоким кирпичным забором, стоит на окраине города, в тихом, спокойном районе. Многие его называют "домом с красной черепичной крышей". Два окна, выходящие на улицу, всегда закрыты плотными тюлевыми занавесями. Сюда часто приходят и уходят какие-то люди. И никто не знает, кто они и зачем приходят.

Когда-то отец Рахмана Азиз посадил у порога виноградную лозу сорта черный шааны. Прошли годы, маленький куст разросся, достиг второго этажа и образовал навес, закрывающий большую часть двора. Летом по утрам, едва открыв глаза, Дилефруз протягивала руку из окна галереи, срывала спелую гроздь и ела.

В бассейне посреди заасфальтированного двора плавало десятка два золотых рыбок, разведенных Рахманом. Бассейн был побелен изнутри, и рыбки казались особенно красочными. Вечнозеленый плющ карабкался по кирпичному забору, сплетаясь кое-где с ветвями виноградного куста.

Даже в самые жаркие дни лета по двору гулял свежий ветерок, а в комнатах стояла приятная прохлада.

Вы спросите, как и на какие средства приобрел все это Рахман? Эти дорогие ковры, покрывающие стены, дорогую мебель, мягкие кресла, обтянутые бархатными чехлами, изящное трюмо, сверкающую, как алмаз, люстру? Откуда у Дилефруз эти модные платья, золотые часы, бриллиантовые кольца, серьги? Приобрел ли Рахман все эти ценности честным трудом?