Зимняя мантия - [7]

Уолтеф пожал плечами, пожалев о разговоре с Эдгаром. Он лишь подтвердил мнение Ришара де Рюля относительно того, что до племянницы Вильгельма ему не дотянуться. Вчера было по-другому. Он мог перекинуть ее через седло, потребовать руки, взяв ее. Но такой брак продлился бы только до того момента, пока кому-нибудь из нормандцев не удалось проткнуть его копьем. Уолтеф поморщился. Возможно, они правы, и ему следует забыть о ней и поискать другую невесту – золотоволосую англичанку или датчанку, которая родит ему сыновей-викингов. Но он желал девушку, которая ехала впереди в повозке вместе с матерью, охранявшей ее, подобно дракону.

– Не дури, – сказал Эдгар. – Верно, она симпатичная, но есть сотня других, из которых ты можешь выбрать себе невесту. А в Фекаме – тысяча, которые пригласят тебя в спальню лишь за улыбку.

Уолтеф ухмыльнулся. Эта мысль уже приходила ему в голову. Завоевание племянницы герцога Вильгельма – дело будущего, к тому же он не знал, как к этому делу подступиться. А девицы в тавернах Фекама податливы и сделают псе, чтобы остудить жар в его крови, особенно если удастся найти малышку с длинными темными косами и карими глазами.

Глава 3

Луч солнца проник сквозь щели ставен и разбудил Уолтефа. Застонав, он повернулся на постели, чтобы спрятаться от яркого света, и коснулся бедра спящей рядом женщины. В первое мгновение он растерялся: откуда она взялась? Он был пьян, но не до беспамятства.

Лежащая рядом девушка прижалась к нему спиной. Уолтеф почувствовал возбуждение. Повернув ее и раздвинув ей бедра, он овладел ею, подчиняясь позыву плоти.

Она была маленькой и изящной, темные волосы доходили ей до середины спины, глаза были черные как уголь. Именно ее внешний вид привлек его вчера в таверне, да еще застенчивый взгляд, которым она его одарила. Она напомнила ему Джудит, и в своем одурманенном состоянии ему легко было, закрыв глаза, представить себе, что он овладевает племянницей герцога Вильгельма. Теперь, когда он протрезвел, она уже не казалась ему так похожей на Джудит.

Она нашептывала слова, которых Джудит наверняка не знала, поощряла его, царапала спину. Уолтеф застонал, излившись в нее. Она тоже начала извиваться и стонать. Наверняка притворяется, лениво подумал он. Как иначе, если она знала столько мужчин, и платили ей в зависимости от того, смогла ли она удовлетворить клиента.

– Ты мной доволен? – спросила она.

– Да, доволен, – кивнул он. Он сел и дал ей еще одну серебряную монетку.

– Придешь еще? – Она страстно поцеловала его.

– Возможно, – ответил он, не желая ее разочаровывать. Внезапно ему захотелось побыстрее уйти из этой комнаты, пропахшей вином, потом и похотью. Он быстро оделся. Выглянув в зал, он обнаружил, что там никого нет, кроме двух рыцарей герцога Вильгельма, сидевших с кувшином пахты. Уолтеф кивнул им, не произнеся ни слова. Ему и его соотечественникам-англичанам разрешали свободно передвигаться, но нормандская охрана всегда находилась поблизости. Хотя рыцари не носили доспехов, их мечи были хорошо заметны.

Ни Эдгара, ни Эдвина, ни Моркара не было видно. Уолтеф подумал было о том, чтобы пинками поднять их из постелей, но тут же отказался от этой мысли. Он вышел на улицу и неспешно направился в сторону главного здания.

Другой нормандский рыцарь, сидевший на скамье у входа, поднялся и пошел следом. Уолтеф оглянулся, хотел было улизнуть от него в путанице улочек Фекама, ведущих к гавани, но передумал. Поднимется суматоха, которая испортит удовольствие от проделки. В результате король Вильгельм только увеличит его охрану.

Тут Уолтеф заметил двух торговцев, которые вели к резиденции герцога пару лошадей, на вид породистых, явно испанских кровей. Уолтеф пошел за ними и увидел, как торговцы передают лошадей главному конюху.

– Они предназначены для герцога Вильгельма. Так сказал мой отец. – Его приветствовал Симон де Санли, несший упряжь. Рисунок на серебряных пряжках показался Уолтефу знакомым, но он никак не мог вспомнить, где видел его раньше.

– Полагаю, вы потеряли много лошадей во время великой битвы, – заметил он.

Мальчик небрежно передернул плечами.

– Эти лошади не для войны, а для прогулок. Леди Джудит должна выбрать одну из них, ведь ее кобыла захромала.

– И когда же она будет выбирать?

– Сейчас.

Уолтеф снова взглянул на пряжки и вспомнил, что он видел их на упряжи кобылы Джудит в тот день, когда та захромала. Он пошел за мальчиком, довольный, что не остался в таверне. Вдруг он вспомнил, что довольно небрежно одет. Хотя он еще не был накоротке с Джудит, он уже понял, какое значение она придавала внешности.

Он рукой пригладил волосы, поправил тунику и, как мог, распрямил голенища сапог.

Симон скептически наблюдал за попытками Уолтефа привести себя в порядок.

– По вам теперь не скажешь, что вы всю ночь провели в городе, – заключил он.

– И откуда тебе известно, где я был?

– Слышал, как вы обсуждали свои планы за ужином. Я по-английски всего несколько слов знаю, но разобрал, как кто-то упомянул мадам Гортензию.

Уолтеф закашлялся.

– Понятно.

– Мой брат иногда туда ходит, – солидно добавил Симон. – Это бордель.

Уолтеф не знал, ругать его или смеяться.