Зимний гастрольный тур - [87]

Белый громадный ящик, стоявший сбоку на столе, негромко заворчал и замигал крохотными лампочками. Игорь Васильевич про себя отметил, что лампочек такого размера не бывает, поскольку их нет. Но эту мысль он не успел додумать до конца, поскольку в черный лоток пополз лист бумаги.

— Товарищи, вот сюда пальцы тыкать весьма не советую, — Эсфирь Марковна, сама того не подозревая, копировала интонации у преподавателя, и получалось у нее неплохо. — Очень горячая поверхность, обжечься можно как нечего делать… Ну вот, получите.

Вот эта бумажная таблица произвела наибольшее впечатление. Все присутствующие были хорошо знакомы с тем, что получалось из-под пишущей машинки. Результат выглядел так, как будто его напечатали в очень хорошей типографии.

Однако товарищ преподаватель (теперь ее уже так и воспринимали) явно собралась добить слушателей так, чтобы пух и перья летели:

— Юлий Борисович, не желаете ли получить график? Как понимаю, это независимая переменная, а это — зависимая.

У Харитона хватило решимости лишь на кивок.

— Синий цвет кривой вас устроит? — светским тоном осведомилась юная нахалка. Получив утвердительный ответ, она принялась налаживать график. Получилось не очень скоро, но эффектно.

— И это тоже можно на бумаге? — спросил один из главных математиков Яков Борисович Зельдович, уже почти наверняка зная ответ.

— Ну, разумеется! Все, что есть на экране, можно получить и на печати.

Рославлев глядел на все это со смешанными чувствами. Опыт в обучении полностью неподготовленных людей был у него громадным. С одной стороны, он знал, что быстро привыкание к технике не произойдет. Вспоминалось, что у многих его сотрудников процесс занимал как бы не полгода, и то были люди с высшим образованием, а некоторые работали до этого на больших ЭВМ. С другой: восхищала жажда действий, с очевидностью продиктованная не просто любопытством.

— Дайте поглядеть!

— Юлик, здесь не должно быть никакого горба!

— А нельзя ли коэффициент b2 тоже менять?

— Хорошо бы откопировать. Или напечатать еще. Нам с Толей нужна.

— Я в очередь на расчет! Эсфирь Марковна, запишите меня!

Последний возглас Рославлев посчитал достойным ответа:

— Товарищи, очередность устанавливает не системный администратор и даже не я, а Игорь Васильевич.

В свою очередь, Курчатов счел нужным вмешаться:

— Сергей Васильевич, предлагаю нам двоим и Эсфири Марковне остаться и обсудить. А еще хорошо бы учебники получить.

— Игорь Васильевич, учебники у вас и ваших сотрудников обязательно будут, но после, и только для тех, которые получат доступ.

— А кто его получит?

— Только прошедшие обучение. Но прежде на работу должны поступить сменные системные администраторы. Кстати, Эсфирь Марковна, категорически запрещаю вам оставаться на сверхурочные работы. Надеюсь, тут вопросов не будет?

Студентка понятливо кивнула.

— В таком случае, товарищи, все свободны, а вас, Игорь Васильевич и Эсфирь Марковна, попрошу остаться. Требуется обсудить многое.

Результатом обсуждения явились многочисленные бумаги, в том числе список предполагаемых учеников, список первоочередных задач и короткая лекция по компьютерной безопасности. После нее разгорелся небольшой спор о том, нужно ли назначать индивидуальные пароли для тех сотрудников, которые будут заказчиками расчетных работ. Кроме того, Курчатов выпросил лично для себя то, что товарищ Александров назвал учебником. Пролистав толстенный том, Игорь Васильевич составил мнение: это было наиподробнейшее руководство к действию из всех, какие он видывал. Книжища была передана из рук в руки с напутствием:

— Имейте в виду, через два дня я отбуду в командировку. По моим прикидкам, она займет неделю или чуть меньше. До моего прибытия порядок работы с вычислительной техникой останется тем, который я уже определил.

Рейхсканцлер Германии Рудольф Гесс не выглядел встревоженным или хотя бы озабоченным, хотя повод для этого был. На прием напросился министр промышленности Функ, и был он весьма настойчив.

Наедине эти двое были друг с другом гораздо менее официальны, чем на людях, хотя на "ты" так и не перешли. Но Гесс был очень опытным политиком и умел разбираться в людях. Душевное состояние министра он угадал. Вот почему первый вопрос главы государства прозвучал так:

— Вальтер, что у вас такое?

— Рудольф, в Германию с неофициальным визитом прибыл Генри Моргентау из Америки.

У Гесса была отменная память (хотя и хуже, чем у покойного фюрера), что он и продемонстрировал:

— Еврей, насколько помню?

— Рудольф, там прекрасно осведомлены об изменениях в нашей внутренней политике. Думаю, именно поэтому они и прислали этого человека.

— С чем именно прислали?

— Америка чуть ли не навязывает нам кредит на очень льготных условиях. И это не частный кредит, а государственный.

— В чем выражается льготность?

В голосе Гесса прозвучал налет иронии, но министр сделал вид, что не заметил его.

— Во-первых, в общей сумме, во-вторых, в условиях выплаты.

Функ сделал паузу, но рейхсканцлер не поддался на эту простейшую уловку:

— Поясните. И выкладывайте всю информацию сразу, а не по частям.

— Слушаюсь. Так вот, речь идет о сумме в два миллиарда долларов, на десять лет. И всего лишь за четыре с половиной процента. Но кредит связанный. Мы не можем вложить эти деньги в легкую промышленность, даже в гражданское машиностроение. Авиация — в первую очередь, бронетанковые силы. Ассигнования на флот ограничиваются суммой в пятьдесят миллионов.