Зимние каникулы - [77]

И тем не менее я подумывал и о том, не пойти ли к врачу. (Странно, даже мысленно люди не любят называть его специальность: я говорю «к врачу», точно речь идет об ОРЗ или обычной изжоге.) Но решил этого не делать. И в самом деле, что бы я мог ему сказать? «Господин доктор, я иногда забываю выключить радио». А он бы выпучил в ответ глаза: «Ну и что?» И дико взглянул бы на меня поверх очков. Ему показалось бы подозрительным не то, что я забываю выключить радио, но то, что из-за этого я пришел к нему. И про себя он, вероятно, подумал бы: «У этого не все дома!»

Нет, нет! Лучше так, как есть. Пока это так, «у меня все дома»!

1955

Перевод А. Романенко.

ИСТОРИЯ О МОНАХЕ С ЗЕЛЕНОЙ БОРОДОЙ

Это очень простая история. Такое может случиться с каждым. Все зависит от того, случайно ли мы сделаем первый шаг по этому пути; а дальше — дальше все пойдет само собою!

Скажем, какой-нибудь человек, вполне обыкновенный, совсем даже заурядный, человек как все прочие, однажды ночью увидит во сне (а что только не снится людям, что во сне не приходит в голову человеку! И неужто из этого допустимо выводить какие-то заключения? — сон ведь, господи боже, сплошь фантазия, в нем нет никакой закономерности, никакой логики!), — итак, однажды ночью человек увидит во сне, например, монаха с зеленой бородой. Или, если угодно, монаха, который подмигивает левым глазом. Или нечто совсем иное в том же роде — неважно, безразлично что! Ибо во сне человеку могут привидеться такие вещи, которые наяву не пришли бы ему в голову, думай он хоть сто лет напролет. Приснится, например, «человек без пуговиц». То есть человек, у которого на всей его одежде просто-напросто нет ни одной пуговицы. Причем не то чтобы пуговицы оторвались и еще торчат обрывки ниток, на которых они висели, но просто вовсе без пуговиц, словно бы он родился без них; и даже без петель для пуговиц. Дело, как видите, не совсем обыкновенное, совсем даже фантастическое. И по существу своему ничуть не ужасное. А в сновидении такой человек без пуговиц может приобрести известное сходство, известное смутное сродство с тем обитателем вод земных, которого обычно называют угрем; или вообще с какой-нибудь слепой, без глаз рожденной рыбиной, бескровной, с едва заметным красящим пигментом и бледно-розовой плотью.

Но не будем удаляться от основной темы. Не будем терять логическую нить повествования. Останемся при «монахе с зеленой бородой», коль скоро мы избрали такой пример. Итак, как мы сказали, приснился человеку однажды ночью монах с зеленой бородой. Прекрасно. И на другой день, в течение всего дня, он более вообще об этом не думал. Однако вечером, перед сном, в тот самый момент, когда он, присев на краешек постели, стягивал правый носок, его вдруг осенило: кто знает, не приснится ли мне монах и этой ночью? Ночь миновала, монаха не было и в помине. И утром, шагая на работу, человек подумал: «Смотри-ка, не увидел я этого монаха».

Но вовсе не обязательно, что произойдет все именно так, может случиться и обратное. То есть вечером он о монахе не подумает, но увидит его ночью. Оба эти случая по сути своей одинаковы — и та и другая возможности в равной мере ведут к одному. Но предпочтем остаться при первой, раз уж мы пошли этим путем. Итак, вечером он подумал о монахе, однако ночью его не увидел. И точно так же прошла следующая ночь, и третья, и четвертая. Теперь утром, умываясь и бреясь, он думал: «Вот и сегодня я его не видел!» (Мысленно он уже стал его обозначать вполне фамильярно, одним местоимением.) И мысль эта возникала у него одновременно с быстрым и небольшим удовольствием. Словно бы каждое утро он стал опускать в копилку сэкономленный динар. А затем пришел такой день, когда утром он не подумал о монахе: поздно проснулся, опаздывал на работу, даже побриться не успел — в общем, словно бы начисто о нем позабыл. Зато грядущей ночью опять увидел его во сне. Потом в течение какого-то времени он каждый день или видел во сне монаха, или думал о нем; а иногда и то и другое.

Но тут вдруг свалилась эта история на службе. Понятное дело, в такой ситуации любой позабыл бы о чем-то куда более важном, чем этот монах! В отделе обнаружилась растрата, и всех служащих (разумеется, и его тоже) подвергли следствию. Таков порядок! Он, впрочем, оставался совершенно спокоен. Он сразу отчетливо усек, по тону и манере, с какой его расспрашивали начальники, что его нисколько не подозревают. Просто подобные истории всегда достаточно неприятны. Впрочем, миновало и это. Но в первое же воскресенье после этого (был отличный денек, светило солнце, и после обеда он отправился на прогулку в зоопарк) он с удовлетворением вспомнил, что за все время следствия он и во сне не видел монаха, и не думал о нем. Да и теперь, вероятно, не вспомнил бы, если бы по аллее не прошел — не монах, правда, но священник. Конечно, священник есть священник, а не монах; у священника нет бороды, тем более зеленой. Но такова наша память: иногда мы вспоминаем о чем-то по сходству, иногда — по различиям. И я сказал бы, чаще и легче по этому последнему. Вот, скажем, живет у нас собачка без правого глаза, попадется на улице другая, без левого, и мы восклицаем: у этой тоже нет глаза, только у моей правого, а у этой — левого! И мы убеждены, что собачка без левого глаза ничуть не меньше напомнит нам о нашей, без правого, как если бы у нее тоже отсутствовал правый глаз, как и у нашей. И по той же самой ассоциации, увидев кошку, например, без левого глаза, мы скажем: смотри-ка, у этой тоже нет глаза, как у моего Джека, только у нее левого, а у Джека правого и это кошка, а Джек — щенок. И точно так же, встретив пса с обоими глазами, мы можем сказать: смотри-ка, какой пес! И оба глаза целы, не то что у бедняги Джека. А поскольку все явления между собою или подобны, или различны, то и явствует, что любая вещь может напомнить нам о какой-либо другой вещи… Вот все это и приводит меня к мысли, что нечто, напоминающее нам другое нечто, вовсе не должно быть обусловлено неким подобием и даже не различием, а чем-то иным. Чем именно, я не знаю; но чем-то, что, помимо всякого сходства или различия, лежит под водою, как подземный кабель.