Зима в раю - [17]

Городские гонщики плотной связкой пронеслись мимо нас с обеих сторон: в украшенных пышными усами губах – обязательная сигарета, левая рука свисает из открытого окна, а гудки сигналят при малейшем подозрении на то, что водитель едущей впереди машины хотя бы на миллиметр отпустил педаль газа. А присутствие любой симпатичной женщины за рулем только добавляло хаоса и значительно увеличивало риск столкновения нескольких машин разом, так как дама немедленно становилась объектом похотливого пожирания глазами со всех сторон. Некоторые особенно сладострастные мужчины даже высовывались из водительских окон, чтобы как можно дольше смотреть назад на ее автомобиль, как будто машина являлась продолжением тела женщины; при этом они мчались, не снижая скорости, практически вплотную к бамперу предыдущего транспортного средства.

Вооруженные инструкцией по эксплуатации нашей газовой плиты, мы направлялись в сторону салона бытовой техники в самом крупном торговом районе Пальмы.

Свернув с Пасео влево, мы погнали по три машины в ряд мимо пышных садов дворца Альмудайна, построенного еще маврами, где прохладные фонтаны играли струями среди увитых субтропической зеленью беседок и нашептывали успокаивающую песню строю усталых лошадей, стоящих на трех ногах и прицепленных к повозкам с открытым верхом: там развалились возницы и, подремывая, ждали, не захочет ли кто-нибудь из редких в зимнее время экскурсантов прокатиться.

Широкий проспект без предупреждения влился в узкую улочку, затененную аркадой платанов, отчего нашему импровизированному дерби пришлось уплотниться в нетерпеливую колонну по одному, и мы поползли мимо пышно украшенных витрин бутиков, торгующих одеждой от-кутюр, роскошными кожаными изделиями, дорогими часами и ювелирными изделиями, – и всё это под великолепными каменными фасадами с искусными скульптурными элементами и элегантными балконами.

– Магазин бытовой техники вон на той улице, что идет влево, а там еще надо проехать чуть вперед, – сказала Элли, – так что подыскивай место, где можно припарковаться.

– Особо не рассчитывай на то, что мы остановимся рядом с магазином. Тут нигде нет поворота налево, и вообще найти в этом районе место для парковки так же реально, как включить ресторанчик Пере Пау в мишленовский справочник, – заявил я.

Когда улица привела нас на площадь короля Хуана Карлоса Первого, мы, набирая скорость и минуя перекрестки, вновь оказались подхваченными стихийной гонкой, пока не свернули направо у бара «Босх», где столики на тротуаре были переполнены, как всегда, обгоревшими на солнце туристами в футболках и шлепанцах, франтоватыми бизнесменами в кашемировых костюмах и темных очках «Каррера» и студентами, и пожирающими глазами известных актеров за соседними столиками, страстно желающими увидеть их и быть увиденными самим.

– Попрощайся с идеей посетить сегодня магазин, – брюзжал я. – Мы застрянем в этом потоке до конца дня, и бог знает, где мы тогда окажемся.

– Смотри! – вскрикнула Элли. – Вон там подземная стоянка, и перед ней зеленая надпись «libre»: значит, там есть места. Давай туда!

Ей пришлось цепляться руками за кресло, чтобы не упасть, когда я бросил машину вправо, проскользнув между двумя автобусами и едва не столкнувшись с автомобилем, полным монахинь, который тоже направлялся к въезду на парковку. Мы или они? Разумеется, в Британии я в такой ситуации проявил бы хорошие манеры и позволил дамам проехать первыми. Но сейчас мы были в Испании, где меня только что подвергли инициации в местный стиль вождения. И, кроме того, я здесь – всего лишь loco extranjero.

– К черту! Когда ты в Риме, поступай как римлянин! – оскалился я и, беззастенчиво бросившись наперерез монахиням, опередил-таки их на подъезде к шлагбауму.

– Питер! Как можно? – ужаснулась Элли. – Я просто в шоке. Бедные монахини. Эта позиция «когда ты в Риме» совершенно неприемлема, если ты пытаешься оправдать ею невежливое поведение по отношению к испанским женщинам, а тем более – к монахиням.

– Значит, похотливо пожирать женщин глазами, как делают испанские водители, – это нормально, а вот перехватывать место для парковки у них под носом – плохо? Ты это хочешь сказать?

– Да, что-то в этом духе, и мне стыдно за тебя. Фу, как некрасиво. Монахини и сами устроили бы тебе взбучку, но они выше этих низменных дрязг. Повезло тебе, что добрые женщины посвятили себя Богу.

– Пусть так, но взбучка от монахинь – невысокая цена за парковку в этом районе. Я приехал первым, и с этим не поспорить. Монахини не пропадут, не волнуйся.

– Buenos días. Чем могу быть полезен дорогим гостям? – заюлил перед нами продавец, скользя по полу выставочного зала бытовой техники в туфлях из лакированной кожи, которые выглядывали из-под брюк клеш в стиле семидесятых.

Это был невысокий полноватый человечек с неестественно черными волосами, обтекающими его череп, словно смазанная маслом резиновая купальная шапочка. Его длинные усы слева были подстрижены чуть выше, чтобы акцентировать внимание на золотом верхнем клыке, который продавец постоянно обнажал в кривой ухмылке. В целом он имел внешность жиголо, страдающего невритом лицевого нерва, и казалось, что в каком-нибудь сомнительном ночном клубе, танцуя танго всю ночь напролет, этот человек смотрелся бы куда уместнее, нежели в крупном чванливом универмаге, среди холодильников и плит.