Зима - [58]

— Постой, просто… Так будет лучше.

Он сужает глаза и сокращает расстояние между нами, тянет в сторону тротуара, подальше от людей, которые проходят мимо и толкаются.

— Почему, твою мать, так будет лучше?

— Открой глаза, Люк. Сегодня ночью ты переспал со мной, чтобы я почувствовала себя лучше. И мне действительно лучше. Так что спасибо.

— Спасибо? — В непонимании он трясет головой. — Спасибо? — Он сжимает кулаки, и на секунду я пребываю в уверенности, что он собирается впечатать их в стену. Вместо этого он хватает мою руку и прижимает ее к своему лицу. — Я не делал одолжение, когда спал с тобой вчера, идиотка. Господи, как ты не понимаешь, что я просто забочусь о тебе?

Я действительно знаю, что он заботится обо мне, и, возможно, это даже хуже. Потому что если он заботится обо мне, то все по-настоящему. И это… это мне незнакомо, понятия не имею, как справиться с этим. Я говорю первое, что приходит в голову, и это — самая хреновая вещь, которую я когда-либо говорила вслух:

— Ты не переживаешь обо мне. Просто жалеешь, потому что мой папа умер.

— Серьезно? Ты так думаешь? — Его щеки краснеют. Пронзительно темные глаза сияют лихорадочным блеском. — Ты очень сильно ошибаешься.

— Тогда, почему ты всегда предлагаешь мне встретиться? Приглашаешь выпить с тобой кофе?

Люк отступает дальше по улице, но не отводит от меня взгляд. Гнев искажает его красивое лицо.

— Сначала я предлагал тебе встретиться в память о твоем отце. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Но это быстро изменилось. Я… У меня проснулись чувства к тебе. Но тебе было всего шестнадцать, ты была так сломлена и чертовски, чертовски прекрасна, я не мог совладать с собой, как бы ни пытался. Я не помню и дня в то время, когда не хотел бы быть первым человеком, к которому ты придешь, если тебе будет нужна помощь. Дня, когда ты не была той, о ком я думал в первую очередь, проснувшись утром.

— Теперь ты выглядишь смешным, — говорю я, отступая на шаг. — Все то время ты был с Кейси. Я была ребенком.

— Ты никогда не была просто ребенком! А с Кейси я встречался по неправильным причинам. И понял это, когда мы вместе сюда переехали. Я, бл*дь, и спать с ней перестал, потому что, бл*дь, не любил ее! Я перестал с ней спать, потому что не мог выбросить тебя из своей гребаной головы! — Он срывается на крик.

Бизнесмены, проходящие мимо в своих дорогих, сшитых на заказ костюмах, хмурятся, глядя в нашу сторону. Я не могу больше этого выносить.

— Пожалуйста, Люк.

Он резко вдыхает через нос и переводит взгляд на отворот моего пальто, слишком злой, чтобы смотреть в глаза.

— Ну так что? Теперь ты просто вернешься к тому парню из Колумбийского? И он сделает тебя счастливой?

Я не говорила Люку о том, что решила после того, как мы с Морган приехали из больницы — что больше не буду видеться с Ноа. Сейчас он — идеальная отмазка.

— Ноа не делает меня счастливой. Мы… Мы просто… ничего. Это не имеет значения.

Лицо Люка искажает выражение боли.

— Если ты просто спишь с ним для того, чтобы отвлечься, делай это со мной. Так будет лучше.

— Я не могу.

— ПОЧЕМУ? — вопит он.

Я смотрю на него, пытаясь сдержать слезы.

— Потому что ты вселяешь в меня ужас, Люк.

Он отшатывается как от удара.

— Ты боишься меня?

Я причинила ему боль. Господи, я вижу это по его лицу. Ему так больно. Черт, мне хочется умереть от этого.

— Я боюсь того, что чувствую рядом с тобой, — шепчу я.

Он придвигается ближе, все еще тяжело дыша.

— Что? Что ты чувствуешь рядом со мной?

— Что я на краю пропасти. Что я теряю контроль. Теряю себя и больше никогда не найду, Люк. Я не смогу вынести этого. — Я разворачиваюсь и бегу. Не знаю, следует ли он за мной, но сомневаюсь в этом. Снег сыпет все сильнее, и я роняю кофе на асфальт. Я бегу от единственного хорошего, что есть в моей жизни.

Глава 25 Отравленный воздух

Аманда Сент-Френч, так же известная как моя мать, покидала дом, когда я, наконец, добралась до Манхэттена. Я замечаю облако ее светлых волос, отливающих золотом в серой мрачности этого пасмурного дня, пока она стоит у двери и видимо возится с ключами. Расплачиваюсь с таксистом, оставляя щедрые чаевые, так как у него нет сдачи, и бегу по улице, чтобы успеть догнать ее до того, как она сядет в свой «Лексус». И почти опаздываю. Она как раз открывает пассажирскую дверь, когда я оказываюсь рядом. Возникает момент неловкости, когда я, наконец, смотрю на нее, она видит меня и женщина, которую она держит за руку, тоже меня замечает. Как я могла не обратить внимания, что она не одна?

Почему не увидела, что она держит за руку какую-то женщину?

Ее глаза широко раскрываются, я никогда не видела их такими. Не думала, что это вообще возможно. Обычно она смотрит на меня с прищуром.

— Эвери? — Она бросает смущенный взгляд на… на подругу? Женщине около тридцати — слишком молода, чтобы быть одной из маминых подруг-адвокатов. Ее темно-каштановые волосы уложены в французскую косу и мягко струятся по плечам. Она одета в футболку с Led Zeppelin, очевидно фирменную. Я моментально проникаюсь к ней неприязнью. Люди, которые покупают ретрофутболки с рок-идолами, чтобы казаться крутыми, обычно ими не являются. За те пару секунд, что мама ловит ртом воздух и не знает что сказать, я сканирую состояние незнакомки (оживленное) и собственно мамы (в ужасе).