Зима - [57]

— Ты уверена? — шепчет он.

— Уверена. — Я развожу коленки и впиваюсь ногтями в его задницу, давая понять, что не могу больше ждать. Когда он качается вперед, толкаясь в меня, мы оба замираем, ошеломленные нахлынувшими ощущениями. Он больше, чем те, с кем я была до этого. Я на грани боли и наслаждения, это невероятно.

— Черт, ты такая узкая. Не двигайся! — просит он. Я до сих пор под ним и смотрю на его лицо, он изо всех сил старается выровнять дыхание. Его глаза впиваются в мои, пока он медленно выскальзывает из меня; не отрывая взгляда, миллиметр за миллиметром. Я не могу совладать с собой, когда чувствую новый толчок; выгибаюсь навстречу, прижимаясь бедрами, отчаянно желая чувствовать его глубже. Он издает страдальческий стон.

— К черту. — Он хватает мои запястья, как делал раньше, но теперь я более чем готова держать их над головой. Он целует мое горло, пока входит в меня снова, восхитительная смесь боли и удовольствия проходит между моих ног, пока он погружается глубже и глубже.

Я уже в раю или в аду, не знаю, и наконец, в теле Люка нарастает дрожь.

— О, дааааа… Я сейчас… Я не могу…

Я сцепляю ноги в замок, принимая его настолько глубоко, насколько это вообще возможно. Прижимаюсь к нему так, чтобы чувствовать его грудь своей грудью и неожиданно мы вместе кончаем. Напрягаясь, он освобождается, задыхаясь с криком, и я следую за ним, через мои нервные окончания проходит сильнейший импульс, и я разлетаюсь на кусочки.

По рукам все еще бегут мурашки, когда Люк отпускает меня. Я вожу вверх и вниз пальцами по его спине, наслаждаясь ощущением того, как перекатываются его мышцы. Он накрывает меня своим телом и тихо шепчет нежности в мои волосы. Через пару минут я чувствую его напряжение и понимаю, что он собирается встать.

— Нет, — тихо говорю я. — Останься во мне.

Словно зная, что мне нужно, Люк сжимает меня в объятиях и придвигает ближе к себе. Мы лежим в той же позе, пока не исчезает последний луч дневного света, и засыпаем как единое целое.

Глава 24 Бегство

Холодный и яркий солнечный свет заливает комнату, и я просыпаюсь. Это напоминает мне о снеге горах в Вайоминге и безмолвной тишине. В Нью-Йорке тишину днем с огнем не сыщешь, независимо от погоды. Шум и смог — неотъемлемая часть города, и мне придется свыкнуться с этим. Люк спит на своей половине, закинув рук и за голову и обнимая подушку. Белая простынь обвивается вокруг его талии. Я встаю, стараясь не разбудить его. Я тише, чем когда либо, собираю свои разбросанные вещи и выхожу в гостиную в поисках футболки и лифчика.

В голове разгорается настоящая война по поводу того, стоит ли мне осмотреться здесь и приготовить кофе, но трусость, в конце концов, побеждает. Я хотела этого в течение нескольких последних недель. И получила, но сейчас, когда мы имеем то, что имеем, я в растерянности. Я выхожу настолько тихо, как только могу, и бегу вниз по трем лестничным пролетам, чувствуя себя все более опустошенной с каждым шагом. Я знаю, что должна делать, но поход в хоромы моей матери на Манхэттене — почти столь же пугающая перспектива, как и возвращение в Колумбийский. Слушайте, по-хорошему в такой ситуации я в первую очередь должна идти к матери. Она должна быть моей жилеткой. Но реальность такова, что она скорее поспешила бы на работу, чем стала разбираться с моими проблемами, неважно, насколько расстроенной я бы выглядела.

Я сильнее закутываюсь в пальто и выхожу на улицу, тут же понимая, что была права насчет снега. Он везде. Огромные сугробы у тротуаров, где дороги расчищены, серый и черный цвет покрыты семнадцатисантиметровым слоем белого. Люди уже заполняют тротуар с дымящимися чашками кофе в руках, сигаретами в зубах и с телефонами, прижатыми к ушам. Никто не замечает и не кидается с криками, когда я появляюсь среди них. Я растворяюсь в толпе.

Пройдя квартал, я вхожу в первый попавшийся небольшой ресторанчик и заказываю кофе. Делаю глоток и замираю у двери на выходе, услышав знакомый голос.

— Судя по тому, что стаканчик одни, возвращаться ты не планировала?

Волосы Люка взъерошены и покрыты снегом, который снова начал сыпать, пока я была внутри. Он одет в одну только футболку и тренировочные штаны, и выглядит запыхавшимся.

— Что… Что, черт возьми, ты творишь?

— Нет, — он делает шаг навстречу мне и убирает руки в карманы. — Это что ты творишь?

— У меня занятия.

— Эвери, у тебя нет занятий. Сейчас шесть утра. И у меня есть серьезные сомнения, что ты собираешься туда возвращаться. Ты просто бежишь от меня.

— Я не бегу!

— Тогда почему не разбудила меня, когда собралась уходить?

— Потому что… — Я обвожу взглядом улицу, не желая встречаться с ним глазами.

— Ты реально умеешь заставить парня чувствовать себя дерьмом, ты в курсе? — Он делает еще один шаг ко мне. — Я, бл*дь, в шоке. Мы… Прошлая ночь… Я знал, что это плохая идея, но, по крайней мере, надеялся, что ты не ополчишься против меня.

Я опускаю взгляд на наши ноги и замечаю что он в наспех надетых тонких кроссовках.

— Не будь дураком! Я ничего не имею против тебя. Просто мне показалось, что для тебя так будет проще.

— Для меня проще… — он не заканчивает предложение. Поднимает руки над головой и сцепляет пальцы, прижимая локти к ушам, как вчера, когда удерживал мои руки. — Проклятье, иногда ты думаешь только о себе, так?