Зима любви - [33]

Наступил август. У Антуана начался отпуск, но не было и речи отправиться куда-нибудь. На путешествие не было денег. Август выдался очень жарким и душным. Временами проходила сильная, но короткая гроза, после которой задыхавшиеся от пыли парижские улицы словно возрождались к жизни. Практически три недели Люсиль провела, лежа на кровати в домашнем халате. В эти дни ее гардероб состоял из купальных костюмов и фланелевых брюк, времен ее поездок с Шарлем в Монтэ-Карло. Купить же себе что-нибудь новое она не могла. Она много читала, курила, спускалась в магазин за помидорами к завтраку, занималась любовью с Антуаном. Гроза очень пугала ее, и в минуты, когда гром раскалывал небо, она в страхе прижималась к Антуану. Он растроганно гладил ее по голове и в научных терминах объяснял ей, откуда возникает гроза. Но она лишь наполовину верила в эти истории. «Моя дикарка», — растроганно шептал он. Необычайная лень Люсиль, ее удивительная способность ничего не делать, ни о чем не задумываться, что ей так мало надо для того, чтобы быть счастливой, довольствоваться пустынными, похожими один на другой днями, казалась ему удивительной и одновременно ужасной. Антуан знал, что она любит его и потому не скучает с ним, как и он с ней. Только подобный образ жизни был естественным для Люсиль, тогда как для него он был рожден страстью. Порой ему казалось, что рядом с ним живет безмозглый зверек, растение. Тогда он забирался под простыни, прижимался к ней и занимался любовью до тех пор, пока вот таким естественным образом не убеждался, что перед ним самая обыкновенная женщина.

Август пролетел, как сон. Накануне первого сентября, в полночь, они лежали в постели, и будильник Антуана, который молчал все последние три недели, был снова заведен. Антуан лежал неподвижно на спине, и его рука с зажженной сигаретой свисала с постели. За окном начался дождь, и капли тяжело и мягко стучали о стекло. Антуан почему-то подумал, что дождь теплый и, наверное, соленый, такой же соленый, как слезы Люсиль. Она лежала, прижавшись к нему, и слезы из ее открытых глаз текли прямо по его щеке. Не было смысла спрашивать ее о причине этих слез. Как спрашивать у облака, почему идет дождь. Просто он знал, что лето кончилось и что это было самым прекрасным летом в их жизни.

Часть третья ОСЕНЬ

Я увидел, что всякий живущий фатально должен быть счастлив. Поступки не жизнь, но лишь способ расходовать силы, снимать напряжение.

А. Рембо

18

Люсиль ждала автобус на площади Альма и нервничала. Ноябрь выдался на удивление холодным и дождливым. Под навесом у остановки стояла толпа. Люди замерзли и были раздражены, поэтому Люсиль предпочла остаться снаружи. Волосы намокли и прилипли ко лбу. Потом она забыла купить талон и вспомнила о нем только минут через пять. Какая-то женщина заметила, как она занервничала, и злорадно усмехнулась. В эту самую минуту она пожалела, что у нее нет автомобиля. Она представила, как дождь хлещет по капоту, как визжат шины на поворотах по мокрому асфальту. Да, единственная прелесть денег была в том, что ты мог избавить себя от таких вот вещей, как неприятное ожидание автобуса под дождем. Она возвращалась из кино, куда ее загнал Антуан, раздосадованный ее бездельем, он буквально приказал ей посмотреть один из шедевров Пабста. Фильм действительно оказался шедевром, только ради того, чтобы его посмотреть, ей пришлось отстоять в очереди полтора часа. Вокруг толпились студенты, они не могли устоять на одном месте и все время толкались, так что она пожалела, что не осталась дома дочитывать так понравившийся ей роман Сименона. Было уже полседьмого, наверняка, она вернется домой позже Антуана. Но может, это было и к лучшему: он немного успокоится, а то в последнее время у него появилась навязчивая мысль — вовлечь Люсиль во внешнюю жизнь. Не раз уже говорил он ей, что это ненормально, нездорово в конце концов, после трех лет активной так называемой светской жизни сидеть целыми днями дома и ничего не делать. Но не могла же она сказать ему, что, привыкнув к иной жизни, не особенно хочет теперь гулять пусть даже по Парижу с двумястами франков в кармане, да еще толкаться в автобусе. Это оскорбило бы его, да и ее тоже. Когда ей было двадцать лет, она жила именно так, но сейчас, когда ей было тридцать, она не желала возвращения бедности. Подошел в автобус, ее очередь была далеко. Когда он отъехал, несчастные, которые не смогли влезть в салон, вернулись в стеклянную конуру. Животное отчаяние охватило Люсиль. Если повезет, она сядет через полчаса. Да и там от остановки придется идти пешком. Под дождем. Она придет домой промокшая, усталая с растрепанными волосами. И ее встретит уставший после работы мужчина. А когда он с интересом спросит, как фильм, ей захочется говорить о дожде, автобусах, промокших пассажирах. Следующий автобус проехал мимо и даже не притормозил. Неожиданно она решила идти пешком. Пожилая женщина приблизилась к Люсиль. Она хотела купить талон и уже полезла за деньгами. Машинально Люсиль протянула билет:

— Возьмите, я все разно пойду пешком.

Женщина удивленно взглянула на нее. Почти враждебно. Может быть, она подумала, что Люсиль отдала ей талон из жалости? Нынче люди стали такими недоверчивыми. У них столько забот, неприятностей, они смотрят эти глупые телевизионные программы, читают тупые журналы с картинками… И никакого понятия о бескорыстии.