Зима, которой не было - [41]

Когда я добралась до квартиры, то заметила, что дверь была открыта. На пороге я столкнулась с разувающимся отцом. Он заметил меня сразу, но обратился лишь после того, как педантично поставил свои ботинки на место.

— Видел твою записку. Думал, ты будешь позже.

Я приложила пальцы к уголкам глаз, чтобы не заплакать, чем тут же себя сдала. Мой голос дрогнул, а подбородок затрясся:

— Все в порядке. Правда. Ничего не случилось…

— Первым четырем словам я поверил бы. Но твое «ничего не случилось» тебя уличает в чем-то печальном. Ну же, милая, что такое? Кто обидел тебя?

— Папа… — шмыгнула носом я, и размотанный шарф выпал из моих рук. Неожиданно для нас обоих я ринулась к отцу и повисла на его шее, носом уткнувшись ему в плечо. Я заплакала, освобождая свой бездонный стыд и бесконечную печаль. Папина ладонь легла на мою спину, и впервые за долгое время я почувствовала себя защищенной и любимой.

— Скажи мне, Ева, — вновь произнес он, — мы разберемся во всем вместе.

— Не волнуйся, — я отстранилась и утерла с горящих щек слезы. — Ничего страшного. Мне неловко говорить об этом… Но, кажется, я влюбилась.

Отец раскрыл рот от удивления и взял меня за руки. Его взгляд — печальный, родительский, нездорово-заботливый — был для меня спасительным кругом. Если бы рядом не было его, я бы легла на пол и умерла от горечи и одиночества.

— Ты? Влюбилась? — кажется, он был удивлен даже больше, чем я ожидала.

— А ты думал, у меня совсем сердце атрофировалось?

— Нет, — возразил отец. — Просто все довольно неожиданно. И давно ты… чувствуешь к кому-то влечение?

Серьезно? Может, ты еще начнешь называть это либидо?

— Прошу, называй вещи своими именами, — сконфузилась я. — Видимо, давно. Но поняла это только сейчас.

— Хорошо, милая. Выпьем чаю. Тот, что приносил Акиншев, просто превосходный. Жаль, что этот молодой человек больше не придет на терапию…

— Как не придет?! — воскликнула я, отбрасывая ногой свои ботинки. Я помчалась за отцом на кухню и едва не споткнулась. Но затем я откашлялась и сделала строго-равнодушный вид. — То есть почему?

Папа занялся приготовлением чая — наполнил чайник водой и поставил его на плиту. За несколько секунд его молчания я успела отгрызть себе один ноготь.

— Я несколько раз говорил ему о том, что для избавления от фобии нужно заняться делом. Я имел в виду учебу, но он решил все гораздо интереснее.

— Как же? — невзначай поинтересовалась я, двигая от нетерпения свою чашку по столу.

— Устроился работать, — усмехнулся папа в ответ.

Артем и работа? У меня он почему-то всегда ассоциировался с обеспеченной беззаботностью. Коля это подтвердил. С чего вдруг?

— И кем он стал работать? — начала разводить папу на беседу я.

Тот нахмурился и ответил:

— Кажется, мы хотели поговорить о твоей влюбленности, Ева.

Вообще-то мы и так уже о ней говорим.

— Небось богатый папаша куда-то его пристроил. Такие парни, как он, не способны ни на что…

Я постаралась вложить в свою реплику как можно больше цинизма. Отцом порой было легко манипулировать — он тут же повелся.

— Ты не права. Артем теперь работает официантом в кафе неподалеку. Это никак не связано с делом его семьи.

Я задумчиво хмыкнула и отмахнулась, попытавшись показать равнодушие. Но внутри, честно, я сильно удивилась.

Могу представить, насколько такой официант может распугать клиентов.

— В общем, то, что мне кто-то нравится, сейчас не слишком важно. Важнее то, что перед этим человеком я очень виновата. И черт знает, как извиниться.

— Что за слова, милая? — недовольно поинтересовался отец, наполняя кружки кипятком. Клуб огненного пара взвился к потолку и тут же растворился в воздухе.

— Забей, — вздохнула я. — Так ты мне поможешь? Ну, как можно психологически тонко это сделать? Извиниться то бишь.

Папа поставил передо мной заваренный чай и положил рядом ложку для сахара. Сам же уселся напротив, почесывая подбородок. Мне кажется, он был смущен.

— В первую очередь тебе нужно понять, ради чего ты хочешь извиниться… Из чувства вины, из жалости, ради вежливости…

— Я виновата настолько, что должна буду просить прощения до конца времен. Как всегда я опростоволосилась и обидела этого человека. Но как сделать это так, чтобы раз и все — он простил?

— Ключевое слово — «хочу».

— Хочу… — задумчивым полушепотом произнесла я. Все, что всегда действительно хотела — чтобы меня оставили в покое. А сейчас мои желания как-то кардинально поменялись в сторону социума. Это было странно и приятно одновременно. — И как мне это поможет?

С важным видом отец сделал глоток, затем, растягивая время, медленно вернул чашку на место и откашлялся.

— Тебе нужно сделать так, чтобы он почувствовал твое желание. Такие слова, как «прости», «извиняюсь» и «мне жаль», не подойдут. Если ты впрямь чувствуешь себя виноватой, то говорить будет сердце — «я хочу попросить прощения». Вот, что стоит сказать.

— С каких пор ты романтик? — лукаво улыбнулась я, допивая чай. Мне стало немного легче.

— С моей работой легко стать что романтиком, что психом.

Видимо, на твое окружение это тоже распространяется.

— Ладно, — я почувствовала жгучее желание побыть в одиночестве. — Я пойду. Спасибо, что выслушал.