Зима драконов - [11]

Той же зимой охотник из Митлигунда пришел на рынок в Кастрию и рассказал про освещенный луной лед, который передвигался так быстро, что легко опережал идущего человека, а также про ледяной туман, пронизанный злобными голосами.

– В тех краях появился демон, – ровным голосом объявил он. – И мы ушли.

Всю зиму испуганные семьи из Митлигунда, Анрйка и Хорнланда стекались на юг, погрузив пожитки в сани или волоча их на себе. Другие отправились на запад, в горы Накаси. Они рассказывали диковинные истории про лед и туман и голоса в тумане, про вооруженных воинов на белых лошадях, которые двигались и говорили, как люди, только сотканы были изо льда.

Этим байкам никто не верил, в особенности, когда Тавак из Хорнланда заявил, будто убил такого воина своим копьем, а когда попытался снять с него кольчугу, воин и конь растаяли.

Призрачные воины не беспокоили Теа и Волка. Сильные морозы их удивили, но колодец не замерз, дров хватало – в основном березовых и осиновых, – а дом оказался надежным и теплым. Когда Волк пробирался по снегу, проверяя капканы, Теа плела ковры, одеяла и дорожки для пола. Тропа между Слитом и лугом некоторое время была засыпана снегом, затем он растаял. Он растаял за один день, и вода в реке поднялась.

В начале января к ним приехал гость, которому они очень обрадовались. Таллис, из замковой стражи, женился на Норе, кузине Теа, и забрал ее из Слита в Чингару, расположенный под стенами замка городок. Они провели его в дом и напоили теплым элем, потом предложили снять сапоги и обсохнуть. Он выпил эль, но сапоги снимать не стал.

– Я ненадолго.

– С тобой все в порядке? А как Нора? – спросила Теа. – Что ты делаешь так далеко от замка?

– С Норой все хорошо. Нас послал Дракон. Нам приказано зайти во все дома между Глазом Дракона и Кастрией и, если кто-то страдает от голода или холода, помочь им. Мы вес время охотимся, и в замке полно мяса. – Он ухмыльнулся. – На прошлой неделе Дракон вывел нас на охоту, и мы убили четырех лосей.

– Охотничьи луки? – спросил Волк. – Стрелы с треугольными наконечниками?

– Троих. Четвертого он прикончил голыми руками. Он был громадный, но не самый большой, – Таллис снова ухмыльнулся и протянул руки к огню. – Как хорошо.

– Голыми руками? Лося? Это невозможно, – заявил Волк.

– Так можно подумать, но я видел собственными глазами. Гончие его окружили, как зайца в поле, а Дракон уложил на землю и свернул шею.

– Наверное, он очень сильный, – сказала Теа.

– Очень. И быстрый. Может поймать летящую стрелу. Я видел, как он это делает.

– Кто-то в него стрелял? – спросил Волк.

– Ошибка. Одна из стрел Рогиса полетела не туда. Стрелок из него никудышный. Я думал, Маргейн лопнет от злости, он у нас мастер по стрельбе из лука.

– А что сделал милорд? – поинтересовалась Теа.

– Рогису? Ничего. Но тот все равно целую неделю прятался в конюшне. – Таллис осушил кружку. – И я его не виню. Не хотел бы я навлечь на себя гнев Дракона.

– А какой он? – спросил Волк.

– Ты его не видел? – Волк покачал головой. Таллис принялся вертеть в руках пустую кружку. – Это не простой вопрос. Любит отвагу, в людях и в животных. Очень строгий. Никакого пьянства на службе, оружие начищено и смазано, а если обидишь какую-нибудь девушку, будешь грубо обращаться с собаками или лошадьми, то берегись.

– Он жестокий? – прямо спросил Волк.

– Я бы так не сказал. Совсем не похож на отца. Но наказать может. И еще нужно следить за его настроением: раньше, если удавалось его рассмешить, можно было вздохнуть свободно, только теперь он редко смеется. И да поможет тебе Бог, если ты ему соврешь. Лорд-дракон ненавидит ложь и всегда ее распознает. Ну, мне пора, или ребята подумают, что я свалился в пропасть, и отправятся меня искать.

Он пожал Волку руку, поцеловал Теа в щеку, пожелал им всего хорошего и вышел из дома в своих высоких сапогах и теплом меховом плаще.

В ту зиму Теа очень страдала от одиночества. Это было неожиданное чувство, ведь она любила сидеть за прялкой, предпочитая оставаться наедине со своими мыслями, и всегда чувствовала себя неуютно в компании хихикающих и постоянно сплетничающих женщин, и даже не представляла себе, как ей будет неуютно в горах. В Слите, оставаясь одна в комнате, она слышала знакомые звуки и голоса, шуршание колес за окном, смех детей и крики животных. Здесь же, окруженная со всех сторон снегом, когда Волк уходил ставить капканы или охотиться, юная ткачиха была предоставлена самой себе, иногда по четыре или пять дней кряду. Теа не боялась: она знала, что дикие звери не решатся подойти к дому, а разбойники не станут забираться так высоко. Но ей было трудно.

Она пряла. Без конца наводила в доме порядок, пела старые песни, иногда детские. Заплетала волосы, делая себе разные прически, придумывала, как получше заколоть их, чтобы получилось красиво. Иногда наливала в миску воду и оставляла ее на ночь, глядя, как отражается от поверхности лунный свет. Утром относила ее в какое-нибудь темное место, куда не проникали лучи солнца, и оставляла таять. Потом наклонялась над миской и произносила стишок, который знали все дети, стишок, помогавший найти пропажу: