Зигзаги судьбы - [10]

Но в понедельник Грейс заставила себя подумать о том, что не может сидеть взаперти вечно. Упаковав оставшиеся пирожные в коробку, выложенную фольгой, она решила отправиться в офис. Надела твидовый костюм, туфли на низком каблуке, шерстяное пальто и закуталась шарфом.

Когда Грейс вышла в вестибюль, все было тихо. Сделав несколько шагов, она перегнулась через перила и оглядела лестницу, которая вела на первый этаж. На лестнице никого не было. Главное, она не увидела Джека Беренджера.

Когда Грейс бросилась в его объятия той сумасшедшей ночью, то совсем не подумала, что каждый раз, выходя из дома, придется проходить мимо его двери. Теперь, когда отступать было поздно, Грейс инстинктивно поняла – хотя и слишком поздно, – что ей в принципе следовало бы избегать таких мужчин, как Джек Беренджер. Как и ее отец, Джек был врачом, а по словам любопытной миссис Неймарк, за те несколько недель, которые доктор Беренджер жил в их доме, он приводил к себе не одну симпатичную гостью. Хотя это Грейс не удивляло. Она не знала ни одного из врачей, коллег отца, кто до седых волос был бы женат первым браком. Изобилие покладистых медсестер и прекрасных пациенток создавало соблазны, от которых мало кто из эскулапов мог отказаться.

Держа в руках сумку и коробку с пирожными, Грейс тихонько захлопнула дверь, заперла замки, затем осторожно прошла вниз первые два пролета лестницы. Затаив дыхание, она на цыпочках проследовала мимо двери квартиры, из которой сбежала в ту ночь. Но когда Грейс торопливо спустилась на первый этаж, удача отвернулась от нее.

Джек Беренджер стоял на крыльце, держа входную дверь открытой, и разговаривал с Тимми, сынишкой миссис Неймарк, и Марвином, его закадычным приятелем из соседней квартиры. Несколько секунд Грейс просто не могла пошевелиться.

Она слышала его голос, низкий и чистый, и ей казалось, что слова долетают до ее голой кожи и гладят ее, точно так, как его губы ласкали ее спину. Дрожь пробежала по телу Грейс, дыхание участилось.

При дневном свете он был так же красив, как и в сумраке ночи. Высокий и элегантный, широкоплечий, темные волосы спадали на воротник белой рубашки. Его бездонные глаза светились весельем, он внимательно слушал какую-то забавную историю, которую рассказывали мальчишки.

На нем была та же самая кожаная куртка, что и позапрошлой ночью, потертые голубые джинсы и черные ботинки. Выглядел он мужественным и симпатичным. Такой мужчина при обычных обстоятельствах и не взглянул бы второй раз на такую женщину, как она. Грейс почувствовала, что щеки залились румянцем от смущения при мысли о том, какой может быть его реакция, когда он увидит ее без искусно наложенного макияжа и хорошей прически.

Но эта мысль дала ей и надежду. Может, он не узнает ее?

Джек сказал что-то такое, от чего мальчики рассмеялись, и бросил беглый взгляд в вестибюль. Грейс подумала, что он не обратил на нее внимания, но в этот момент доктор осекся на полуслове.

Он медленно выпрямился, повернулся и посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Изумление на лице Джека сменилось удивлением, а затем его выражение стало каким-то грозным, гневным.

А ведь она так надеялась, что он не узнает ее.

Грейс задержала дыхание, на несколько секунд застыла словно парализованная, затем машинально поднялась на три ступеньки.

Ничего не сказав Тимми и Марвину, Джек направился ко входной двери. Тогда Грейс повернулась и бросилась бежать, перескакивая через ступеньки, насколько позволяли каблуки.

– Холли?

Когда через мгновение Грейс поняла, что Джек окликает ее, ее охватила волна смущения и вины. Но что стоила невинная ложь по сравнению с той сексуальной распущенностью, которую она позволила себе в ту ночь? И неужели он поверил, что она назвалась настоящим именем?

– Холли!

Грейс продолжала бежать по лестнице.

– Кого вы так называете, доктор Беренджер? – заинтересовался Тимми. – Это Грейс.

– Грейс! – хором крикнули мальчики, и ее имя эхом отозвалось от стен, обитых панелями из дерева, и паркетных ступеней.

«Ох, да отвяжитесь!» – подумала Грейс. Она остановилась на лестничной площадке и посмотрела вниз. Одно дело не обращать внимания на нового соседа, но совсем другое дело – игнорировать крики мальчиков.

Изобразив на лице нечто похожее на улыбку, Грейс перегнулась через перила.

Приятели уже взбирались по ступенькам, задрав головы. А Джек Беренджер замер у лестницы внизу с таким видом, словно он отказывался верить в то, что она стоит выше этажом.

– Привет, Тимми, привет, Марвин, – поздоровалась Грейс.

– Доктор Беренджер думает, что вас зовут Холли, – сообщил Тимми. Шестилетнему мальчугану это показалось забавным.

А вот Джек, похоже, не находил ничего смешного в этой ситуации. Если минуту назад в его взгляде и было какое-то тепло, то теперь оно испарилось. Мужчина выглядел весьма грозно, и Грейс не понимала почему.

Потому что она назвалась чужим именем?

Потому что они соседи?

Потому что она сбежала тайком?

Грейс замедлила подъем, и Джек быстро догнал ее. Прижимая к бедру коробку с пирожными, Грейс надеялась, что выглядит спокойной и беззаботной.

Игривое настроение мальчиков сменилось неподдельной радостью, когда они увидели в руках Грейс кондитерскую коробку.