Зиэль - [7]

— А-а… — Взгляд хозяина тревожно заметался по пустому помещению, но нет нигде никого, да и я ну совершенно не похож на имперского стража… — Во-от вы что имеете в виду…

Тянет время, горулин сын, растерялся, отказывать боится, но и признаться опасается… Стало быть, разрешения на крепкие напитки у него нет, а сам напиток имеется.

К счастью, в левом кулаке у меня уже трепыхалось волшебное лекарство от тугодумия и нерешительности, я им и брякнул по ближайшему ко мне столу.

— И комнату самую лучшую — переночую. Если напью и наем на большее — скажешь.

Вот теперь-то хозяин расцвел, как природа после Пригорий. Еще бы: три червонца вперед, за вечер и ночевку — да у цуцыря не достанет брюха наесть и напить на эти деньги, если, конечно, цуцырь вздумает полакомиться человеческими яствами. А пришелец черная рубашка самым явственным образом дал понять, что сдачи не потребует! Ешь, пей и посуду колоти, сколько вздумается — глина дешева.

— Хехе… Хе-хе-хе-е-е! Сиятельный господин Зиэль! Простите за тупость! Конечно же найдется, причем, как ловко вы угадали: "Драконья косточка" — сия настойка называется, хотя основная травяная часть ее, для вкуса добавляемая в напиток, помимо подлинных частиц драконьей…

— Розовый рогари, угадал?

Тут уж трактирщик рот разинул от удивления, а напрасно: я, когда еще Горошка передавал трактирному служке во дворе, обратил внимание на охапки розоватой ботвы в яме за погребом. Зачем ее так много, если в пищу рогари почти не употребляется, только листья на салфетки, да клубни как пряность, да и то…

— Так точно, сиятельный господин Зиэль! На рогари настояно. Сей миг поднесу. Глоточек?

— Э-э-э… Да. Четыре… вернее, шесть глоточков, в едином кубке. С церапками. И пожрать. И побыстрее.

— Лечу!!! — Глазом ведь не моргнет, подавая мне чудовищную порцию напитка, такую, что пьющего тургуна под стол увалит. Впрочем, я тоже выпью, не моргая.

Очень люблю, когда трактир полон народу. Даже если будний день — настроение в трактире, особенно в трапезном зале, всегда праздничное! Музыканты играют, попеременно плясовую музыку и песенную, постояльцы и проезжие пьют и едят, поют и пляшут, ссорятся и мирятся… Купцы, бывает, прямо за столом, посреди объедков, в свитки пишут, сделки заключают, ратники во все горло рассказывают воинские были, всё, в основном, наглое вранье, девки хихикают, старики ворчат, дети хнычут… Я могу сутки напролет отдыхать, не уставая, в этих условиях… Но трактиры с малым количеством посетителей тоже люблю. Сидишь, себе, за любым выбранным столом, ешь, пьешь, в ожидании ужина, не спеша, по сторонам глазеешь. Вон служанка побежала с кадушкой, парок от кадушки идет — это она в конюшню понесла, не хозяйскому ли коню варево? Издалека, из-за дверей за кабацкой стойкою, что на кухню ведут — стук, стук, постук… стук, стук, постук… Трактирщик лично мясцо деревянным молотком отбивает, а мясцо не простое — молочного зверя, да не для кого-нибудь, а для меня! Другой служка трактирный совал, совал нос из-за двери в мою сторону — и, наконец, решился: полез в моем присутствии меж столами подметать, да старый папоротник новым заменять, чтобы, значит, пол свежим выстлан был. Подметай, проныра, уж не буду за дерзость распекать…

— Подь сюда.

Тотчас бросил малый метлу и охапку с мягкими веточками, руки об штаны обтер — вот он он, стоит как вкопанный, в глазах алчная надежда плещется — слухи о моей щедрости уже разбежались по местной маленькой вселенной.

— Что угодно вашей светлости???

— Я простой ратник, а не герцог переодетый, чтобы светлостью меня величать.

— Виноват, ва… сиятельный господин Зиэль!

— Так-то оно правдивее. Ну-ка, проверь, который из этих кругелей тяжелее, весомее?

Захихикал парнишка в смущении, не понимает, к чему я клоню. Кусанул тот и другой.

— Так… это… оба честные!

— Да? Ну, раз так, оба и возьми… Стоять! Как тебя звать? Пищик? Кланяться потом, а пока скажи мне, Пищик, девки — есть ли?

— О, да, ваше… сиятельный господин Зиэль! Есть!.. Одна на сей день. Девка Лопушок свободна и наличествует!

— Ну, так и где она?

— Сей миг побегу, разбужу! Отсыпается перед вечером!

— Давай. Да где же этот демон хозяин, раздери меня драконы! Жаждой меня уморить задумали, тати жирнопузые!!!

Бряк, стук — побросав мясные приготовления, бежит мой трактирщик с подносом наперевес, а на подносе кувшин с моей любимой кислятиной, вином имперским простым, да вокруг него досочки с закусками: те же сушеные церапки, горсточку которых я умял под крепчайшую "драконью косточку", маринованные ящерки, вареный рыбец, копченое ящерное мясо, ломтики вяленого молочного мяса, хлеба каравай, зелень всякая пучками, взвар, чтобы сладким запить, если понадобится — продержимся до ужина! Здоровенный кувшин. Доски-то — для благородных мне поданы, они, как и положено во всех кабаках империи, только из сикиморы делаются; простонародье и невысокое купечество на дубовых вкушает, а в домах имперской знати в парадном ходу круги-подносы, из злата-серебра.

— Вот, сиятельный господин Зиэль, всё, как вы сказали!

— О, другое дело. Смотрю — остудить успел кувшинчик, аж запотел.

— Хе-хе-хе… Для сиятельных господ мы небо и землю перевернем — а угодим! Э-э… дозвольте полюбопытствовать?