Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси - [117]

— Верность не обращает внимания на розы.

— Тогда ясно, почему происходят измены! Погода чудесная, мы находимся в замечательном месте, мы живем у очаровательной дамы, мы…

— Это вы — очаровательная, поэтому так говорите со мной. Вы добры, красивы и к тому же так непосредственны. Чего еще можно желать? Мариза, я обожаю вас! Правда, вы ведь верите мне? Почему вы так смотрите, будто сомневаетесь?

Глаза Петера приняли совершенно незнакомое Маризе выражение: в них появились истома, умиление, нежность. Петер слишком много выпил, а она приняла опьянение за чувственное волнение.

— Я расхотела спать, теперь не засну. Что мы стоим на лестнице и шепчемся? — спросила она.

— Вы расхотели спать, а я и не хотел.

— Тогда, может быть, спустимся в сад?

Они спустились в гостиную, и Мариза остановилась перед подносом, уставленным бутылками.

— Отличная идея! Умираю от жажды, — заявил Петер.

Он наполнил два стакана, один протянул Маризе, свой выпил одним глотком, налил еще, потом последовал за ней в сад, где они и расположились в шезлонгах, которые Мариза подвинула поближе друг к другу.

— Ни ночь, ни день, такой неопределенный свет, наверное, должен быть в лимбе, — сказал он.

— Что вы сказали? — спросила г-жа Лежан — он так тихо говорил, что она не расслышала и придвинулась совсем близко к губам Петера фон Эля. Их щеки, плечи, руки соприкоснулись. Они замолчали, закрыли глаза, нежно обнялись.

На следующее утро г-жа Лежан, окрыленная одержанной победой, зашла к г-же Валь-Дидье узнать, хорошо ли та спала.

— Замечательно, а ты, дорогая? — ответила Катерина.

— Я? Да я глаз не сомкнула.

— Обидно. Бессонница, вот мука.

— Бессонница? Мука? Да нет. Совсем не то. Представляешь… — начала она, и г-жа Валь-Дидье, сначала с любопытством, потом с досадой, выслушала рассказ о часах, проведенных Маризой с Петером фон Элем. Однако ей удалось справиться с собой и изобразить хорошее настроение:

— Это должно было произойти, — заявила она. — Я была совершенно уверена. Что я тебе говорила? Все так и получилось. Он любит тебя? Что ж, тем лучше для него и для тебя. Тебе он будет обязан своим спасением. Представляешь, он будет обязан тебе жизнью! Дорогая, я так рада, так рада за вас обоих.

— Правда?

— Что ты хочешь этим сказать? Надеюсь, ты не осмелишься сомневаться во мне?

Вошла горничная со свежим бельем. Подруги переглянулись, произнеся еле слышное «т-с-с!», и Мариза ушла. Разойдясь по комнатам, задумавшись каждая о своем, они занялись туалетом и часом позже спустились в гостиную, обнаружив там Петера фон Эля, который, опустив голову, мерил шагами комнату.

— Петер, да что с вами? Какое мрачное выражение лица! — вскричала г-жа Валь-Дидье.

— Слишком много виски, слишком много всего…

Мариза фамильярно взяла его под руку, потом, поднявшись на цыпочки, прошептала что-то на ухо. Хотела о чем-то напомнить? Или подбодрить, или продемонстрировать Катерине полученные, по ее мнению, права на него? Неизвестно, но все заставляет думать, что ее нескромные и фамильярные манеры явно не пришлись по вкусу Петеру фон Элю. Он избегал ее взгляда, высвободился, провел рукой по лбу и сказал: «Какая жара!»

Равнодушный вид, отсутствие планов являются выражением как крайней усталости, так и невыносимой печали. Г-жа Валь-Дидье испытывала невыносимую печаль, и вид у нее был расстроенный и усталый:

— Да уж, жара, — сказала она. — Что будем делать? Останемся дома? Выйдем прогуляться? Хотите пройтись?

Петер кивнул, и, едва они успели выйти, как г-жа Лежан снова взяла его под руку. Он не осмелился оттолкнуть ее. Катерина сделала вид, что ничего не замечает, и они направились в город, где, пройдясь по магазинам и накупив газет, уселись на террасе приморского кафе. Мариза рассеянно заглянула в газету, прочла дату и подскочила:

— Вот это да! Еще немного, и я забыла бы про день рождения сестры. Нужно послать ей поздравительную телеграмму, — произнесла она, вставая и, поскольку Петер тоже поднялся с места, протянула к нему руки, уперлась ладонями в его грудь и сказала: — Нет, нет, сидите, прошу вас, не оставляйте Катерину в одиночестве ждать нас.

— В одиночестве, ждать? Но мне совершенно все равно. Не беспокойтесь обо мне, Петер, ступайте с Маризой.

— Нет, останьтесь, — повторила г-жа Лежан.

Катерина молчала, Петер не двигался, но Мариза, будто он продолжал настаивать на том, чтобы сопровождать ее, все не отнимала рук от его груди, повторяя снова и снова: «Нет, нет, останьтесь, останьтесь, умоляю вас». Он остался, она ушла, потом развернулась, подошла к ним и добавила: «Не говорите обо мне плохо».

Как только она ушла, г-жа Валь-Дидье и Петер фон Эль переглянулись.

— Бессонные ночи никак не сказываются на вас, — заметила она.

— Ага! — ответил он, — вижу Мариза поделилась с вами.

— Женщины, тем более подруги, часто все друг другу рассказывают.

— Даже тогда, когда нечего рассказать?

— Как нечего?

— Так, нечего. Позвольте, поговорим о чем-нибудь другом.

— Но о чем же?

— Давайте решим, когда встретимся вновь.

— Встретимся вновь?

— Да. Катерина, я решил сегодня же уехать.

— Как? Так скоро? О! Понимаю, вы уезжаете вдвоем!.. Как я только что ошиблась, утверждая, что подруги обо всем рассказывают друг другу. Мариза не говорила мне о ваших планах… на медовый месяц.