Жвачка и спагетти - [28]
– А именно?
– А именно, что надо не хвататься за время, а пренебрегать им... плыть по течению дней, радоваться солнцу и молодости. В Бостоне, если я прогуливаюсь ночью, все фараоны моего квартала отдают мне честь, потому что боятся моего влияния на их карьеру, потому что уважают, ни разу не видев пьяным, ибо они знают о моей помолвке с дочерью М.Д.О. Пирсона, который стоит чертову пропасть миллионов долларов! А сегодня ночью я чуть не подрался с фараоном, я, Сайрус А. Вильям Лекок, с бутылкой граппы в руке против его револьвера, в кабаке, где я напился с хозяином, которого видел впервые в жизни!
– Потрясающе!
– Погодите! Еще сегодня ночью я познакомился с девушкой, которую, естественно, зовут Джульеттой, у которой глаза, каких я никогда не видал в Америке, и походка богини, восходящей на Олимп! И еще сегодня ночью я видел босого старикана в ночной рубашке, который кричал: "Viva il Duce!"
– Ну, это он, пожалуй, несколько отстал от времени, а?
– Нет, Тарчинини, просто он отрицал время! Он любил Дуче и, наплевав на историю, остался с ним! И вы думаете, я такой идиот, чтобы уехать из города, где привратница, к которой обращаешься за справкой, отвечает, что ты красавец! Город, где отчаявшаяся влюбленная уходит топиться и приходит домой, думая о глупостях! Тарчинини, я скажу вам кое-что очень важное: у вас даже смерть походит на шутку! Я был прав, Христофор Колумб – злодей!
Комиссар вынул из кармана платок и вытер глаза. У Сайруса А. Вильяма перехватило дух.
– Что с вами? Вы плачете?
– От радости, синьор, от радости! Теперь я знаю, что вы любите Верону!
– Тарчинини, хотите сделать мне приятное?
– Если это в моих силах.
– Зовите меня Билл.
– Ладно, но почему Билл?
– Раз уж я не могу зваться Ромео! А зовусь Вильям, уменьшительное – Билл... Хватит смешить Верону именем Сайрус.
– Идет, а вы будете звать меня Ромео?
– Договорились!
– А теперь, Билл, что, если вы мне расскажете о визите к Маттеини?
Когда Лекок закончил свой рассказ и изложил эпизод с фотографией, опознанной клиентом, комиссар заключил:
– Прекрасно! Я думаю, мы близки к цели, Билл. Ложь Маттеини указывает на него как на виновного, которого мы ищем. Не скрою, это меня несколько озадачивает, потому что непонятно, при чем тут Ланзолини и Мика. Трудно предположить, что Маттеини убил Эуженио Росси с единственной целью дать возможность своему служащему крутить любовь с его женой и что этот служащий отблагодарил его за услугу, уволившись с работы. Ну да что зря ломать голову, один только Маттеини может дать нам необходимые сведения. Пойдем к нему часов в восемь, к закрытию: так нам будет удобнее с ним поговорить. А пока давайте посидим часок-другой на террасе "Академии".
– Простите, Ромео, я лучше потом зайду туда за вами...
– А!
– Я...я хочу видеть ее... до завтра так долго ждать!
В семь часов, когда закрывалось заведение Маджина и Хольпса, служащие обоего пола заполняли виколо Сорте шумной смеющейся толпой. Сайрус А. Вильям испугался было, что пропустит Джульетту в такой сутолоке. Но в Вероне влюбленные находятся под особым покровительством небес, и непонятным для него образом Джульетту вынесло людской волной прямо к нему. Она смутилась:
– Но... мы ведь только завтра должны были...
– Знаю, Джульетта, но я не мог дождаться... Мне хотелось увидеть вас как можно скорее... сейчас же...
Скрывая смущение, она пошла вперед, и Лекок двинулся рядом, что как будто не вызвало ее недовольства.
– Я должна была бы рассердиться, синьор...
– Это было бы дурно с вашей стороны!
– А хорошо ли с моей стороны прогуливаться с вами, как будто мы жених и невеста?
– А почему бы нам вскорости не стать ими? – сорвалось у него невольно.
Он тут же побледнел при мысли о Валерии и о своем легкомыслии. Не подозревая о внутренней драме, парализовавшей ее спутника, Джульетта приписала его смущение лестным для себя причинам и только пробормотала, полусмеясь, полусердясь:
– Быстро же у вас в Америке все происходит, синьор, очень уж быстро по нашим понятиям...
– Я...я прошу у вас прощения...
Она не знала, что слова эти адресованы не ей, а Валерии.
И не дав друг другу слова, они дошли до скамьи у гробницы Джульетты и уселись там, как будто это стало уже привычным. Девушка коснулась руки Сайруса А. Вильяма:
– А чего вы, собственно, хотите, синьор?
– Мне хорошо с вами...
– Это очень мило... Но это все-таки не ответ! Во-первых, вы правда американец?
– Вы мне не верите? Смотрите!
Не задумываясь, он быстрым движением выхватил свой паспорт и протянул ей. Она отстранила его; он настаивал, и вышло так, что документ упал, и из него выскользнула фотокарточка – фотокарточка Валерии, которую та вложила туда, прощаясь с женихом. Не глядя на паспорт, Джульетта подняла фотографию, бросила на нее быстрый изучающий взгляд и сухо спросила:
– Ваша любовница?
Желая защититься и оградить репутацию Валерии, он запротестовал:
– Да нет же! Это моя невеста!
– Что?!
Она вскрикнула так, что прохожие обернулись. Сайрус А. Вильям пролепетал:
– Я...я вам сейчас объясню...
Но трудно заставить замолчать итальянку, если она раскричится.
