Жужжащие. Естественная история пчёл - [15]

Если бы Аристотель вместо крыльев оторвал у пчелы антенны, то он увидел бы, что несчастное создание стало столь же недееспособным. К тому же он оказался бы среди солидной компании ученых. Нет ничего необычного в различных манипуляциях с усиками, опытах по их укорочению и удалению, подобные эксперименты проводятся и сейчас ради обнаружения новых сенсорных способностей. Эти исследования показывают, что антенны влияют на положение тела в полете, воспринимают магнитное поле Земли и улавливают слабые электростатические заряды, испускаемые цветками. Крошечное расстояние между антеннами — у моего экземпляра солончаковой пчелы оно меньше 2 мм, этого, по-видимому, вполне достаточно для того, чтобы ощущать малейшие различия в концентрации летучих веществ, воспринимаемых левым и правым усиком, — малые градиенты чувствительности, позволяющие определить направление запаха. Добавьте в воздух чуть больше ароматических молекул с той или иной стороны, и пчела повернется, чтобы направиться именно туда[44]. Эта способность позволяет ей следовать за шлейфом цветочного аромата к его источнику даже с расстояния свыше 1 км[45]. Плененные пчелы, лишенные антенн, оказываются дезориентированными, они не могут, к примеру, приземлиться на наклонную поверхность[46] — иначе говоря, сесть на цветок. Хотя мы не можем сказать наверняка, что именно ощущают пчелы, но мы точно знаем, что с помощью антенн они способны почувствовать очень многое. По этому поводу натуралист Портер в 1883 г., обрезав антенны шмелю, сказал с явным раскаянием, что столь очевидное потрясение и замешательство насекомого напомнило ему состояние «быка, получившего тяжелый удар по рогам», и в заключение добавил: «думаю, он… даже потерял сознание от боли»[47].

Когда у моей солончаковой пчелы отвалилась голова, та уже давно была покойницей, не испытывавшей боли, так что у меня появился шанс рассмотреть ее голову с внутренней стороны в надежде хоть мельком увидеть мир пчелиными глазами. К сожалению, сухие ткани и хитиновый каркас занимали бóльшую часть внутреннего пространства головы, не пропуская свет, и то, что видят пчелы через крупные эллиптические полусферы, осталось для меня загадкой. Часто говорят, что у пчелы пять глаз, но это не точно. В дополнение к паре больших сложных фасеточных глаз на верхушке головы есть еще три маленьких простых глазка, так называемые оцеллии, выдающиеся на темени, словно стеклянные бисеринки, но представляют они собой не более чем световоспринимающие бугорки. Из-за неспособности к формированию изображений их роль сводится к восприятию интенсивности света и его поляризации[48], что помогает пчелам ориентироваться, особенно в сумерках. Что касается зрения, то главную функцию здесь выполняют два крупных сложных глаза, которые придают форму лицу пчелы и занимают значительную его часть. Каждый состоит более чем из 6000 фасеток (простых глазков, или омматидиев), непрерывно передающих отдельные фрагменты изображения окружающего мира в мозг, который уже связывает их в единую широкоугольную комбинированную панораму. Так как глаза неподвижны, при этом с фиксированным и достаточно небольшим фокусным расстоянием, то все, что находится вдали, пчелы воспринимают как крупномозаичное пятно. Цветки, гнездовые отверстия, сородичей и важные для них объекты пчелы видят четко только вблизи: с расстояния около 10 см. Такая близорукость может показаться обременительной, но у пчел она компенсируется их удивительной способностью замечать движение. Каждая отдельная глазная фасетка соединяется с мозгом, а это значит, что любой объект, попадающий в поле зрения пчелы, не просто возбуждает зрительный нерв, а запускает целый каскад импульсов — как это бывает при проведении ногтем по струнам арфы. Даже малейшие движения вызывают возбуждение в десятках или сотнях фасеток, каждая из которых частично видит движущийся объект под несколькими разными углами. В итоге мы получаем сверхвосприятие, благодаря которому пчелы также могут интуитивно рассчитывать скорость, расстояние и траекторию[49]; это дает ответ на вопрос, почему мой сачок много раз оказывался пустым. (По этой же причине у самцов пчел более крупные глаза, так как для них первостепенная цель в жизни — уловить движение, а именно промелькнувшую потенциальную избранницу во время ее брачного полета.)

Для человеческого глаза перламутровые пояски солончаковой пчелы переливаются всеми цветами радуги. Пчелы тоже видят радужные переливы, просто для них они другие. Видимая часть спектра для большинства пчел начинается примерно с желтоватых оттенков оранжевого[50], с максимумом в ярко-голубом участке спектра, и доходит до волн короткой длины, известных как ультрафиолетовые. Хотя из их цветового восприятия исключаются красный и бордовый, перед ними открыта масса других возможностей. Ультрафиолетовый свет известен людям в первую очередь как источник загара, от его воздействия мы защищаемся одеждой с длинными рукавами, густыми кремами и головными уборами с козырьком. Мы не знаем, как выглядит ультрафиолетовый свет, потому что попросту не видим его. Однако камеры со специальными фильтрами способны указать нам, где он есть, к тому же они раскрывают нам тайный язык привлечения, который красноречиво проступает на лепестках цветков. Например, обычный для нас одуванчик желтого цвета пчела видит иначе: ярким и светящимся в центре, где желтые пигменты при взаимодействии с ультрафиолетом создают оттенок, который называют «пчелиным пурпурным». Этот оттенок и многие другие сочетания возникают на цветках у более чем четверти всех покрытосеменных растений