Жуткие Парни - [5]

Шуб-Ниггурат была недовольна. Она изо всех сил старалась удержать свою человеческую форму, но та стиралась, как старый ковер — Шуб-Ниггурат клубилась чёрным туманом; если прислушаться, можно было услышать стук её копыт и увидеть рога.

- Ты не можешь стрелять в людей, когда тебе вздумается, - произнесла она, наконец, с трудом сдерживая ярость.

- Каких людей? – хмыкнул Ктулху. – Ты про этого идиота с головой слона? Да кто ты вообще такая, чтобы указывать мне, что делать? Ты, вонючая куча козьего дерьма?

- Хватит, - произнёс Отец Йиг.

Дагон схватился за пузырёк с таблетками, бормоча что-то про мигрень.

- Да ладно, пусть идёт, - обиженно произнесла Шуб-Ниггурат. – Пусть делает, что хочет. Может, Старец снова заточит его на том острове, и мы навсегда от него избавимся.

Ктулху собрал всю волю в кулак, чтобы не броситься на неё прямо сейчас. И никакой стоящий между ними стол не стал бы для него помехой.

Если бы у него было ружьё, он бы застрелил её на месте.

Если бы у него был нож, то уже к вечеру возле его камина красовался бы красивый коврик из кое-чьей шкуры.

- Послушай, тупая ты сука: я единственный, кто здесь работает, ясно? Пока ты кормишь тысячу своих приблудышей грудью, я зарабатываю деньги. Именно я держу на плаву всё наше семейство. Или у кого-то есть другие мысли по этому поводу?

Других мыслей не было. Ни у Отца Йига, ни у Шуб-Ниггурат, ни у Азатота, ни у Ктугха, ни у Ран-Тегота, ни у Ниогты. Они не сказали ни слова. Ведь они действительно забыли, кем были когда-то. Приспособились к новому миру. Проблема была в том, что Ктулху не желал приспосабливаться. Все это видели. Он жаждал вернуть прежние деньки, и все понимали, что это не приведёт ни к чему хорошему.

8: Другие Боги – уважаемые люди.

- Несколько человек решили взбунтовать в Сок-сити, - сказал Ньярлатотеп Старцу – Йог-Сототу. - Сначала с ними возникли небольшие трудности, но парни, которых я послал, всё уладили. Теперь там мир и спокойствие.

- Отлично, - кивнул Йогги. - Так и должно быть. А что по поводу нашего другого дела?

- Какого дела?

- О котором мы с тобой тогда говорили.

- А, ты про Кингспорт?

- Нет-нет-нет, - замотал головой Старец. - О другом деле.

- А, о Ктулху?

- Да, о нём, родимом. Как он?

Ньярлатотеп закурил сигарету.

- Я поговорил с ним про его горячую голову и ковбойские замашки. Приказал успокоиться и взять себя в руки. Ктулху сказал, что постарается.

- Он хороший мальчик.

- Я сказал, что на первый раз мы закроем глаза на его разборки с Чагнаром Фагном, но больше пусть поблажек не ждёт. Если он продолжит убивать направо и налево, то закончит в бочке на дне Тихого океана, как прежде.

Старец затянулся сигарой. Гаванские. С густым, насыщенным ароматом. Только никакой аромат не способен был заглушить вонь, исходящую от самого Йог-Сотота – словно компостная куча в лагере смерти.

- Мы же не хотим, чтобы из-за этого мальчишки у нас были неприятности? Он должен взять себя в руки. Бедный безумный мальчик…

Чёрный Фараон лишь кивнул, сбрасывая сигаретный пепел в мраморную пепельницу.

- Настоящий ковбой на Диком-диком западе… Он может устроить кучу проблем.

- Плевать, - махнул рукой Старец.

9: Неадекватная Криминальная Семья.

Тем вечером все жуткие парни сидели в клубе: пили, курили, играли в карты и ели гамбургеры. Только Ктулху не сидел вместе со всеми. Он занял место за барной стойкой и потягивал виски прямо из бутылки, как младенец – молоко из материнской груди. Он уже вдохнул одну дорожку, а наверх закинулся экстази. В голове его клубился радужный шум, и Ктулху с каждой минутой становился всё уродливее и уродливее, как борец сумо, решивший станцевать стриптиз. В клуб вошёл Дагон и, посматривая на часы, присел за стойку. Все видели, что у него красные глаза. Он вытащил из кармана таблетницу и открыл крышку. Дрожащими руками закинул в рот две таблетки «Прозака», затем – две «Дарвоцета» и запил всё порцией виски «Джим Бим».

Отец Йиг, Ктугха, Азатот и Тёмный Хан, игравшие в карты, сделали вид, что ничего не заметили. Они знали, что с Дагоном последнее время было сложно. У него были проблемы. Они не знали, какие именно; не хотели знать.

- Ты чёртова развалина, - поморщился Ктулху. – Проклятый ипохондрик.

Дагон бросил на него язвительный взгляд.

- Ты и представить себе не можешь, как мне хреново.

Ктулху повернулся к нему лицом и взмахнул рукой.

- Ты и представить себе не можешь, как мне хреново, - передразнил он высоким фальцетом. – Чёртова баба. Давай, будь мужиком! Разберись с собственным дерьмом. Ну, давай! Пойдём на танцпол, снимем по паре-тройке шлюх и устроим вечеринку, как в Средние века!

- Я не могу, - выдавил Дагон.

- Почему нет? Спешишь домой делать маникюр? Или брить ноги под свои гейские песенки? Я прав?

Дагон залпом опрокинул порцию виски.

- Потому что я импотент, ясно? Теперь доволен?

Ктулху скривился, покачал головой и отвернулся.

Открылась дверь, и в клуб вошёл, покачивая бёдрами чуть больше, чем необходимо, Хастур. Он снова начал зависать в гей-барах в Деревне, но все решили закрывать на это глаза.

Все, кроме Ктулху.

- Посмотрите, кто пришёл! Тот-кого-нельзя-называть… Или