Жуть-2 - [91]
Схая подползла и прижала к себе сестру. Наклонилась ухом ко рту: вроде дышит, а вроде и нет.
— Прочь! — закричала Агратая, выдувая из швов глиняную крошку. — Не кормите моих малышей!
Схая подняла сестру — между костями стопы и голени протянули алую струну — и вывалилась из хаты. Она не разрешала себе остановиться, передохнуть вплоть до Бурой улицы. Быстрей, быстрей… к Коряге. Он может помочь. Спасти Диццу. Остальное потом — и слёзы по отцу, который давно превратился в говорящее привидение, но, спасая своих дочерей, вновь обрёл плоть и кровь. И жалость к себе. И всё, всё, всё.
Небо сделалось грязно-синим, дома и деревья чёрными. Пахло зреющим дождём.
В доме колдуна горел свет.
Она прошла мимо теплиц и плоских камней к обмазанному глиной строению, поднялась по широким, высоким ступеням и застучала в дверь.
— Открой! Откройте! Моя сестра…
Кулачок провалился в пустоту. В дверях стоял Коряга. Он ощупал Диццу мутным взглядом — радужка почти сливалась с белком — и протянул руки.
— Дай её мне. Быстрее.
Схая подчинилась. Когда маг взял сестру, она поняла, что не чувствует рук.
Затемнённый коридор споткнулся об уходящую вниз лестницу, Схая стала спускаться. В подвале было светло, сухо и тепло: пол и стены из глазуревых пластин, двери из прозрачной гладкой ткани, за которыми звучали голоса детей. Она приблизилась и заглянула в одно из помещений: малютки лежали под диковинными куполами, точно в скорлупе; снизу к кроваткам подходили трубки разных цветов, они подрагивали, жили вместе с крохами.
За стеной что-то шумело, настойчиво, однозвучно. Свет был тоже дребезжащий, неспокойный — не лампы на спирту, а закаченный в колбы белый огонь.
— Жди там, — приказал Коряга, останавливаясь перед железной дверью и показывая на закуток в конце коридора. — Можешь доесть кашу. Живо!
Схая снова подчинилась. На столе стояла миска с желтоватой жижей. Она взяла ложку и стала медленно есть, чтобы убить время. Не чувствовала ни голода, ни насыщения.
Занавеска отодвинулась, и вполз Мижай. Он улыбался во все оставшиеся гнилые зубы.
— Привет! Тебя тоже спас дядя волшебник?
Схая кивнула. Мижай полежал немного на полу, поулыбался и уполз. Она съела ещё ложку, и ещё. Пшеничная…
— Будет жить, — сказал Коряга десяток ложек и пустую, вылизанную миску спустя.
И тогда Схая позволила себе заплакать.
— Можете оставаться здесь, — разрешил маг.
Ночь была зыбкой. Ей снилось колышущееся море пшеницы, и солдаты, которые прятались в ней. Они поочерёдно поднимались во весь рост, смотрели поверх золотых колосков, пробовали языком воздух, выпучивали глаза и садились.
Утром мужчина вручил ей ведро.
— Иди за мной.
Они обошли дом и стали подниматься по пологому склону холма. Траву будем щипать? — подумала Схая.
В голове толкались мысли.
— Вы ведь их спасаете?.. на тракте… — решилась Схая.
— Только тех, кого ещё можно вывести из тени.
— А другие? В деревне и… вообще…
— Всех не спасти.
— Почему? — заупрямилась девочка; ей хотелось, чтобы было иначе.
Коряга не думал: перешагивал вопросы, точно собственноручно расставленные ловушки.
— Не хватает времени, сил и желания. Как тебе такой ответ?
— Мне он не нравится.
Колдун пожал плечами.
— Тогда старайся лучше.
— Но это ведь вы… а я… что я могу?
Он остановился, посмотрел прямо ей в глаза, пока она не отвела взгляд. Его лицо оставалось неподвижным, скучающим, только нижняя губа немного отвисла, словно Коряга задремал с открытыми глазами.
— Я часто задаю себе этот вопрос. — Он моргнул, отвернулся и продолжил подъём на холм. — А потом другой: зачем? Я всё больше склоняюсь к тому, что помощь другим — это не очищающая благодетель, а принуждение слабого сердца, верующего, что ещё есть шанс начать всё сначала.
— Всё изменить?
— Это не ко мне. Я лишь поднимаю упавшие на камни зёрна и кладу в землю.
— И всё? — Схая ускорилась, стараясь догнать мага. — А дальше?
Мужчина пожал плечами. Он достиг вершины.
— Что угодно. Ветер. Солнце. Птицы. Дождь. Прозрение. Выколосившийся спаситель или тиран.
Они спустились, повернули налево. Через несколько шагов Коряга остановился, присел, нащупал что-то в траве и потянул. Схая заметила какие-то контуры, а потом прямоугольник травы приподнялся и отъехал в сторону. С краёв сыпалась земля.
Открылась дверь или, скорей, небольшой люк, в который она могла легко пролезть. За люком виднелась деревянная зашивка. Колдун достал три доски и подозвал кивком Схаю.
— Набери половину, — он постучал по ведру.
Как же здесь пахло! Спело, пьяняще, волшебно! Она оказалась в схороненном под землёй фургоне Механиков. Сколько в нём зерна? Есть ли другие фургоны?
Схая перебирала драгоценные зёрнышки, тёплые, щекотные, не удержалась — сунула жменю в рот, принялась жевать. Вспомнила об отце, глаза набухли слезами.
Наполняя ведро, она испытывала к магу благодарность и ненависть. Он мог спасти их семью, другие семьи, всю деревню… не только детей… или нет? На сколько бы хватило этого зерна? Смогли бы люди принять мало и не возжелать большего? Как бы она поступила на его месте?
Она выбралась из фургона на солнце, последнее солнце лета. Набрала почти целое ведро, не могла остановиться. Коряга покачал головой, но отсыпать не стал.
Мир после катастрофы, о которой никто не помнит. Мир, в котором есть место магии, голосам мертвых и артефактам прежней эпохи. Мир, в котором обитают кракены. И убийца кракенов, Георг Нэй, придворный колдун из Сухого Города. Мир за пределами острова-крепости – Мокрый мир, соленый и опасный, подчиненный воле Творца Рек. Неисповедимо течение темных вод. Оно может поглотить Нэя или сделать его легендой. И да поможет Гармония смельчакам, покинувшим клочки суши ради правды, похороненной на дне Реки.
Максим Кабир — писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Человек, с рассказами которого знакомы ВСЕ поклонники хоррора. И роман, который сравнивают с творчеством Кинга, Литтла, Лаймона — причем зачастую не в пользу зарубежных мэтров. Тихий шахтерский городок где-то в российской глубинке. Канун Нового года. Размеренная жизнь захолустья, где все идет своим чередом по заведенному порядку. Периодически здесь пропадают люди, а из дверного глазка пустой квартиры на вас смотрит то, что не должно существовать.
Новая леденящая кровь история от Максима Кабира, лауреата премий «Мастера ужасов» и «Рукопись года», автора романов «Скелеты» и «Мухи»! Добро пожаловать в провинциальный городок Московской области, где отродясь не происходило ничего примечательного. Добро пожаловать в обычную среднюю школу, построенную в шестидесятые – слишком недавно, чтобы скрывать какие-то мрачные тайны… Добро пожаловать в мир обычных людей: школьников, педагогов. В мир, где после банальной протечки водопровода на бетонной стене проявляется Нечестивый Лик с голодными глазами. Добро пожаловать в кровавый кошмар.
«Байки из склепа» по-нашему! У мальчика Алеши плохая наследственность – его бабушка медленно сходит с ума, но об этом мало кто догадывается. Ничего не подозревающие родители отправляют Алешу в деревню на все лето. А бабушка в наказание за мнимое баловство запирает мальчика в темном страшном подвале. Долгими часами сидит Алеша во мраке и сырости, совсем один, перепуганный и продрогший… пока не начинает слышать «голоса». Они нашептывают ему истории, от которых кровь стынет в жилах. Рассказывают о жизни и смерти, любви и ненависти, предательстве и жестокой мести.
Максим Кабир – писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Лауреат премий «Рукопись года» и «Мастера ужасов». Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира! Здесь пропавшая много лет назад девочка присылает брату письмо с предложением поиграть. Здесь по улицам блокадного Ленинграда бродит жуткий Африкан. Здесь самый обыкновенный татуировщик и самый обыкновенный сосед по больничной палате оказываются не теми, за кого себя выдают. И зловещая черная церковь звенит колоколами посреди болота в глубине тайги. Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!