Жуть-2 - [3]
Улыбнулся и выбрал альбом «Новый Год, корпоратив». Палец левой клавишей мышки выбивал азбуку Морзе. Задерживался на тех фотографиях, где была Божена. В синем платье с обнажённой спиной.
Грёзы о сотруднице обволокли, и морда Щекачёва воспринялась как трупик насекомого в изысканном деликатесе.
— Ах, ты чмо, — осклабился Погодин.
Щекачёв обычно мялся в стороне от веселья, напряжённый, высматривающий. Вот и здесь он был запечатлён в гордом одиночестве, затравленный и жалкий. Пустой стул сбоку — начальник отлучился. В руке бокал с минералкой. Альберт Михайлович, естественно, не пьёт спиртное.
И, к гадалке не ходи, прокручивает в вытянутом своём черепе фразу из тренинга для идиотов: «я самый красивый и успешный». Нет, «ты самый красивый и успешный», в третьем о себе лице, конечно.
Зубы Погодина клацнули о кромку стакана.
Он приоткрыл окно и закурил.
Барак, который не могли демонтировать, лежал в яме, в разрытой могиле. Пронизанный сквозняками, чёрный, страшный.
Да, страшный, особенно если вам двенадцать, и вы идёте по его ступеням, стараясь не касаться ни стен, ни перил, и дверь вырастает, дверь ждёт, и что-то ждёт за ней, всегда ждало. Притаилось, сгорбилось, когти царапают воздух нетерпеливо. В вашем дрожащем кулаке — подарок для Тролля, крошечный, с ноготь, гладкий на ощупь лоскут, кусочек школьной фотографии, ненавистное лицо, пиратская метка.
Коля Касьянов по прозвищу Касьян. Хуже него разве что Тролль, но троллей не бывает, а Коля бывает, с прыщавой рожей своей и гиеньим смехом.
Второгодка, он перешёл в Витин пятый класс, и школа превратилась в ад. От неуправляемого ученика страдали все, но Погодин был любимчиком Касьяна.
— Эй, Погода, что-то ты сегодня мокрая.
Подсечка, и он окунает Витю Погодина в лужу. И не просто окунает, а…
Во рту появился привкус грязной дождевой воды.
Про «дерьмовую погоду» лучше не вспоминать.
Два года унижений. А потом…
— Потом я убил его, — прошептал Погодин.
«Не ты, — воспротивился здравый смысл. — Касьянов лазил по стройке и упал на арматуру. Не думаешь же ты, что»…
Погодин резко захлопнул окно и прислушался стыдливо: не разбудил ли малыша? Но в квартире было тихо, лишь капал кран и ухало в трубах.
— И откуда кому знать, проживал ли там маньяк вообще? — задал Погодин скептический вопрос и вбил в «Гугле» фамилию Дрола.
Проживал — чёрный дом с плоской крышей был на первой же странице.
«Серийный убийца терроризирует город».
«В лесополосе обнаружена шестая жертва маньяка, семнадцатилетняя студентка кулинарного училища».
«Ритуальные убийства? Садист из лесопосадки вырезает на трупах сатанинские символы».
«Отсутствовала нога…. Удалены мягкие ткани»…
И развязка:
«В квартире при обыске найдены части тел, которые психопат употреблял в пищу».
Убийца пойман, им оказался безработный Александр Дрол, 1949 года рождения. Фотографии бритого под ноль мужика. Неряшливые, грубые черты. Широкая полоса рта, глубокие носогубные складки. Глаза навыкате, круглые, будто лишённые век.
«Покончил с собой в изоляторе, ногтями вскрыв аорту»…
В разделе видео — передача «Криминал» местного телеканала и двухминутный ролик «Следственный эксперимент».
Щелчок, и на экране зарябил чёрно-белый лес, мачты деревьев. Припорошенная снегом прогалина. Опера, упакованные как японские ниндзя, и понятые. Между ними, в лыжной шапке и бушлате, Дрол — он на голову выше милиционеров, настоящий великан. Странно удлинённые кисти схвачены наручниками.
— Ну и урод, — прокомментировал Погодин.
И волосы встали дыбом. Точно услышав что-то, Дрол посмотрел в камеру, прямо на Погодина посмотрел круглыми безумными бельмами.
— Я сделал это, — сказал он грудным голосом.
Погодин нервным рывком закрыл вкладку с видео. На мониторе вновь возникло фото Щекачёва. Ну, всяко приятнее, чем пялящийся в упор великан-каннибал.
Погодин раздражённо оттолкнул от себя мышку. В висках стучала кровь.
Да что со мной…
Слева монотонно зажужжало, и он подскочил от неожиданности.
Воззрился удивлённо на принтер. Серая коробка мигнула лампочками, погудела и выплюнула тёплый листок.
Распечатанная фотография Стукачёва. Карикатурного, идеально мерзкого Альберта Михайловича.
— Ничего сверхординарного, — сказал Погодин, — Нечаянно запустил принтер.
Дыхание спёрло, и кухня не на шутку расшумелась: буйным эхом в трубах, капаньем крана, урчанием холодильника и тиканьем часов. Захотелось глотнуть свежего воздуха, отфильтровать плохие мысли.
Он выбросил распечатку в мусорное ведро, помешкал, извлёк обратно. Сунул в карман куртки — избавлюсь от неё на улице. Зашнуровал ботинки в подъезде.
Почтовые ящики на первом этаже были загружены Иеговской макулатурой. Несколько брошюр осыпались, он прочитал на цветастой обложке: «Гнев приведёт к Сатане».
Как мило.
Ветер отрезвил, утихомирил разыгравшуюся фантазию.
Погодин пересёк детскую площадку и замер на краю оврага. Вниз убегали ступеньки, частично мощённые досками, частично вытоптанные в земле. Барак топорщился пристройками, обвисшими карнизами, ставнями и козырьками. Скрипел, и в скрипе его Погодину чудился вызов: а слабо в гости зайти, как тогда, в детстве?
Не слабо.
На секунду, и сразу назад. Маленькое ночное приключение.
Мир после катастрофы, о которой никто не помнит. Мир, в котором есть место магии, голосам мертвых и артефактам прежней эпохи. Мир, в котором обитают кракены. И убийца кракенов, Георг Нэй, придворный колдун из Сухого Города. Мир за пределами острова-крепости – Мокрый мир, соленый и опасный, подчиненный воле Творца Рек. Неисповедимо течение темных вод. Оно может поглотить Нэя или сделать его легендой. И да поможет Гармония смельчакам, покинувшим клочки суши ради правды, похороненной на дне Реки.
Максим Кабир — писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Человек, с рассказами которого знакомы ВСЕ поклонники хоррора. И роман, который сравнивают с творчеством Кинга, Литтла, Лаймона — причем зачастую не в пользу зарубежных мэтров. Тихий шахтерский городок где-то в российской глубинке. Канун Нового года. Размеренная жизнь захолустья, где все идет своим чередом по заведенному порядку. Периодически здесь пропадают люди, а из дверного глазка пустой квартиры на вас смотрит то, что не должно существовать.
«Байки из склепа» по-нашему! У мальчика Алеши плохая наследственность – его бабушка медленно сходит с ума, но об этом мало кто догадывается. Ничего не подозревающие родители отправляют Алешу в деревню на все лето. А бабушка в наказание за мнимое баловство запирает мальчика в темном страшном подвале. Долгими часами сидит Алеша во мраке и сырости, совсем один, перепуганный и продрогший… пока не начинает слышать «голоса». Они нашептывают ему истории, от которых кровь стынет в жилах. Рассказывают о жизни и смерти, любви и ненависти, предательстве и жестокой мести.
Новая леденящая кровь история от Максима Кабира, лауреата премий «Мастера ужасов» и «Рукопись года», автора романов «Скелеты» и «Мухи»! Добро пожаловать в провинциальный городок Московской области, где отродясь не происходило ничего примечательного. Добро пожаловать в обычную среднюю школу, построенную в шестидесятые – слишком недавно, чтобы скрывать какие-то мрачные тайны… Добро пожаловать в мир обычных людей: школьников, педагогов. В мир, где после банальной протечки водопровода на бетонной стене проявляется Нечестивый Лик с голодными глазами. Добро пожаловать в кровавый кошмар.
Максим Кабир – писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Лауреат премий «Рукопись года» и «Мастера ужасов». Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира! Здесь пропавшая много лет назад девочка присылает брату письмо с предложением поиграть. Здесь по улицам блокадного Ленинграда бродит жуткий Африкан. Здесь самый обыкновенный татуировщик и самый обыкновенный сосед по больничной палате оказываются не теми, за кого себя выдают. И зловещая черная церковь звенит колоколами посреди болота в глубине тайги. Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!