Жуть-2 - [15]
В 2002 году лакомый кусочек земли решили вернуть под застройку. В 2005 году была выполнена дезактивация объекта: загрязнённый грунт (содержание радона превышало фоновый уровень в сотни раз) и опасный мусор вывезли. На этом процедура санации завершилась. Однако главный санитарный врач области уверяет, что сейчас фон нормальный, ссылаясь на точки замера по строительной площадке».
«Чернобыль пережили, — подумал Артём, — и это переварим, так?»
«Независимые экологи бьют тревогу. Несмотря на то, что „Объект 603“ по-прежнему опасен для города, на пустырях возводятся офисные и жилые здания. Здесь живут, гуляют с детьми. По мнению экологов, радиоактивная пыль могла разноситься ветром. Карта замеров, сделанная Институтом радиологии, показала аномальные зоны повышенного радиационного фона, самое большое пятно расположено…»
Прихлёбывая чай, Артём стоял у окна и смотрел на слепое здание. Потом на ТЭЦ. Потом снова на слепое здание.
На экране телефона возле «Отец» плясала зелёная трубка.
— Привет, пап, — сказал Артём.
— Привет. Я тут Романыча в городе встретил. По твоей просьбе…
— Ага. Па, а ты знал, что у нас в городе урановую руду грузили?
— …сейчас трубку дам, сам расскажет.
Вопрос Артёма повис в воздухе — трубка перекочёвывала к Романычу, главному инженеру проектной организации, в которой работал отец. Впрочем, конечно, отец знал. Артём понял, что и до него что-то доходило, долетало — про урановую свалку, про остаточную радиацию. Только тогда он жил на другом конце города.
— Артём, приветствую!
— Здравствуйте, Валентин Романович. Я отца про здание странное пытал…
— Да, да, в курсе. Тёмное дело с этим зданием.
Артёма это не удивило.
— Проект детальной планировки микрорайона столица разрабатывала, по всем сооружениям ясность была, а по этому — пустой контур. Первый раз такое от «градостроителей» вижу.
— Хм.
— Дальше — больше. Архитектуру другая контора делала, а нам на подряде отопление и автоматику скинули, всё, кроме техподполья. Сплошные вытяжки и кондёры мультизональные, как в хирургии. А на экспликациях половина помещений без названий, одни номера. Какой-то военный — выправку под пиджаком не спрячешь — через день в институт хаживал, техзадания менял, нервничал… Такие пироги.
— Ещё те, с грибами. Спасибо большое за информацию.
— Не за что. Так ты сейчас рядом обитаешь? И что там, непонятно?
Артём уже был в прихожей.
— Попробую узнать.
* * *
Дима не хотел возвращаться к отцу в комнату. Коридор, дверь, едва уловимый запах разложения. Нет, не хотел — и не только из-за того, что покрывало кожу отца, что было у него под кожей.
Дима перестал раскачиваться на табуретке, встал и подошёл к мойке. Слева стоял полный фильтр-кувшин, но он долго пил из-под крана. «Подхватишь какую-нибудь гадость». Он поперхнулся и завернул кран.
В коридоре лежал большой мусорный мешок с грязной строительной робой, в которой отец вернулся домой. Вернулся таким. Дима выставил мешок в тамбур.
Дима не знал, кому позвонить, с кем разделить страх и непонимание. Санитаров отец даже не пустил на порог (тогда он ещё не научился говорить, только размахивал руками и мычал). Мать не брала трубку, зато каждые полчаса звонила Маша — не осталось чистых пелёнок, Даник кричит… Как будто у него недостаточно болела голова.
Дима заглянул в комнату. Отец лежал поперёк разложенного дивана, лицом к потолку, глаза открыты, правый наполовину скрылся под чёрным наростом.
Дима прикрыл дверь и прошёл на кухню.
В пенале, где прятался газовый счётчик, лежала пачка сигарет и коробок спичек.
Дима не курил с тринадцати лет, когда отец поймал его с сигаретой за кочегаркой. «Объяснишь, почему тебе надо курить — разрешу».
Дима не смог.
Даже не пытался.
Он уронил лицо в ладони и заплакал.
Часы над угловым диванчиком показывали два часа ночи.
Отец заговорил поздним вечером. Словно до этого вспоминал, как это делать — наблюдал за сыном, учился у телевизора. «Скорая» уехала ни с чем.
Как случилось так, что болезнь вернулась? В один день, миг… Как такое возможно?
— Что-то пошло не так… — были «первые» слова отца, — но они научатся, исправят… так, Димка?
А потом:
— Собрали неправильно.
Позже:
— Они так знакомятся. Познают нас…
Дима устроился в кресле в углу зала-спальни и закрыл глаза.
Ему удалось. За закрытыми веками прошло четыре часа.
Он проснулся оттого, что отец стоял на разложенном диване и скрёб ногтями под потолочным плинтусом.
— Они не только там перемешали… они здесь перемешали… — бормотал отец. — И что-то от себя добавили… свои воспоминания, мысли… Этого ведь не было со мной, так, Димка? Димка… — шептал он, сцарапывая обои. Кожа на затылке растрескалась, шею покрывали кровяные язвы. — Зачем я это вижу?.. Они постоянно идут через миры… осматриваются и идут… Они заразили меня этим движением… Чёрная слизь, след из чёрной слизи… Димка, Димка, зачем?
И бился головой — фиолетовыми шишками и узелками — о стену.
— Отец, не надо. Ну сядь же!
— Они идут… идут к ядру… чёрная слизь… Ты поползёшь за мной… Если сорвусь я, доползёшь ты…
Отец говорил и говорил — точнее, бредил и бредил. Дима пытался его успокоить. Когда терпение иссякло, он закричал, просто закричал в потолок комнаты и, выбежав в коридор, схватил телефонную трубку.
Мир после катастрофы, о которой никто не помнит. Мир, в котором есть место магии, голосам мертвых и артефактам прежней эпохи. Мир, в котором обитают кракены. И убийца кракенов, Георг Нэй, придворный колдун из Сухого Города. Мир за пределами острова-крепости – Мокрый мир, соленый и опасный, подчиненный воле Творца Рек. Неисповедимо течение темных вод. Оно может поглотить Нэя или сделать его легендой. И да поможет Гармония смельчакам, покинувшим клочки суши ради правды, похороненной на дне Реки.
Максим Кабир — писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Человек, с рассказами которого знакомы ВСЕ поклонники хоррора. И роман, который сравнивают с творчеством Кинга, Литтла, Лаймона — причем зачастую не в пользу зарубежных мэтров. Тихий шахтерский городок где-то в российской глубинке. Канун Нового года. Размеренная жизнь захолустья, где все идет своим чередом по заведенному порядку. Периодически здесь пропадают люди, а из дверного глазка пустой квартиры на вас смотрит то, что не должно существовать.
Новая леденящая кровь история от Максима Кабира, лауреата премий «Мастера ужасов» и «Рукопись года», автора романов «Скелеты» и «Мухи»! Добро пожаловать в провинциальный городок Московской области, где отродясь не происходило ничего примечательного. Добро пожаловать в обычную среднюю школу, построенную в шестидесятые – слишком недавно, чтобы скрывать какие-то мрачные тайны… Добро пожаловать в мир обычных людей: школьников, педагогов. В мир, где после банальной протечки водопровода на бетонной стене проявляется Нечестивый Лик с голодными глазами. Добро пожаловать в кровавый кошмар.
«Байки из склепа» по-нашему! У мальчика Алеши плохая наследственность – его бабушка медленно сходит с ума, но об этом мало кто догадывается. Ничего не подозревающие родители отправляют Алешу в деревню на все лето. А бабушка в наказание за мнимое баловство запирает мальчика в темном страшном подвале. Долгими часами сидит Алеша во мраке и сырости, совсем один, перепуганный и продрогший… пока не начинает слышать «голоса». Они нашептывают ему истории, от которых кровь стынет в жилах. Рассказывают о жизни и смерти, любви и ненависти, предательстве и жестокой мести.
Максим Кабир – писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Лауреат премий «Рукопись года» и «Мастера ужасов». Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира! Здесь пропавшая много лет назад девочка присылает брату письмо с предложением поиграть. Здесь по улицам блокадного Ленинграда бродит жуткий Африкан. Здесь самый обыкновенный татуировщик и самый обыкновенный сосед по больничной палате оказываются не теми, за кого себя выдают. И зловещая черная церковь звенит колоколами посреди болота в глубине тайги. Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!