Журналисты не отдыхают - [147]
Меньшевиков же после 1906 года никто не преследовал. Да и эсеры… Не все из них кидали бомбы. После Манифеста 17 октября многие действовали вполне легально. Тот же Чернов вернулся из эмиграции и с комфортом заседал в Государственной Думе. А получались — многие такие люди сразу попадали в «аксакалы». Кто там будет разбираться в тонкостях политической биографии? И так… Член партии с 1904 года. Круто, да?
— Что вы об этом думаете, товарищ Сергей? — Спросил Сталин.
— По нашим сведениям, это инициатива оппозиции. Они собирают недовольных. Не секрет, что многие бывшие меньшевики и эсеры присоединились к нам из тактических соображений. К тому же, это изменение Устава спровоцирует то, что начнут вступать и другие, кто пока не вступил. И ведь этому вполне можно противодействовать. Рассказать, что эсеры — отнюдь не наши браться по борьбе за социализм. Что их лидеры рассчитывали террором запугать царское правительство, вынудить его ввести демократию — а там эти лидеры сядут в парламентские кресла.
Сталин добродушно усмехнулся.
— Это безусловно так. Но стоит поглядеть на дело и с иной стороны. Разве это дело, когда пролетарская партия является статусной организацией? Допустим, пошли в революцию в начале века. И я был в их числе. Но сколько было потом совершено ошибок… А товарищи из иных партий, возможно заблуждались, но потом сделали правильные выводы. И ведь это поправка в Уставе совсем не означает забвения истории, верно? Тем более, это чисто партийное дело…
— Я вас понял, Иосиф Виссарионович.
Да уж, товарищ Сталин в очередной раз показал, кто тут самый умный. Я-то что видел? То, что оппозиция собирает под свои знамена всех недовольных и всячески укрепляет позиции. Что мне очень не нравилось в этой шобле — то, что там были, в основном, болтуны. Любители теоретизировать и дискутировать. А меньшевики таковыми являлись в подавляющем большинстве. К тому же, данные товарищи с легкостью продадут страну кому угодно. Даже не продадут, а проболтают. И сами не заметят, как это получилось. Я вот лично никогда не считал Горбачева сознательным предателем. Но он был по психологии типичным меньшевиком. Это я понял уже в этом времени. Нагляделся на таких.
Оппозиция, недовольная ростом влияния Сталина-Дзержинского их подпевалы Конькова, явно набирала под свои знамена всех, кого только можно. Сведения-то имелись. Главный козырь был старый — «нарушение партийной демократии». И вот тут липовые «старые большевики» были очень к месту. И ведь интересно, а сколько вот таких в моей истории были причислены к «уничтоженной Сталиным ленинской гвардии»?
И Сталин это явно понимал. Он давал противнику возможность развернуться. Видимо, на такие демарши у него методы имелись. Да и то сказать — базары о демократии в это время воспринимались примерно так же, как и в моё. То есть, могли в ответ и в морду дать.
Но Виссарионович явно смотрел дальше. Ему-то кастовая структура партии ни на фиг не встала. Уж про такой гениальный ход как «ленинский призыв» знает любой, кто вообще-то интересовался политологией. То есть, кто не понял — позиция Сталина была как раз в том, чтобы размыть кристально чистый образ «старых большевиков». Когда будет надо, мы с хорошо поставленным изумлением скажем: да какой же он ленинский гвардеец, как заявлял, он всегда Ильича критиковал! Значит, и о настоящих старых большевиках можно будет поговорить. А там есть о чём…
А потом создать заново миф о Великой Партии, которая всех победила — как это было сделано в моей истории в «Кратком курсе» — дело нехитрое.
Конец одной карьеры, начало другой
По Черному морю мотает шаландуТри грека в Одессу везут контрабанду[173]
Кабинет, в который ввели Савинкова, не отличался изысканностью обстановки. Простой стол, над которым на стене висел плакат с Лениным, подметающим Земной шар, несгораемый сейф в углу, стул для допрашиваемого. За столом сидел интеллигентный молодой человек в поношенном френче.
— Гражданин Мишанин? Я оперуполномоченный Одесского уголовного розыска Евгений Петрович Катаев. Я буду вести ваше дело.
В этом деле Савинкову не везли с самого начала. И ведь какое-то предчувствие ему нашептывало: не стоит ехать! Нет, он не сомневался, что представители «Либеральных демократов» те, за кого они себя выдают. Но вот какая-то заноза имелась. Опыт подполья не пропьешь.
Да только вот деваться было некуда. Эмигрантская организация, не имеющая связи со своей страной — это ноль без палочки. Кучка болтунов. Об этом Савинкову уже открытым текстом говорили англичане и французы. И ладно был говорили — так денег не давали! Правда, финансирование предлагали американцы, но они в качестве ответной любезности требовали поставки сведений экономического характера. Борис Викторович понимал, что прими он такое предложение — станет просто-напросто наемным шпионом. И станет работать даже не на американское государство — а на финансовых воротил. А амбиции Савинкову этого не позволяли. Да и в любом случае — агентура нужда.
А люди из ЛД настойчиво требовали прибытия Вождя. Последнее письмо, доставленное в Париж, являлось, по сути, ультиматумом. Либо он приезжает, либо они поищут кого-нибудь иного. Так что ехать пришлось.
Завершилась Великая война, отгремели победные залпы. Но выстрелы продолжают раздаваться. Вот и приходится бывшему фронтовому разведчику Сергею Мельникову вспоминать прежние навыки. Его ждет жестокая схватка с фашистским специалистом, носящим кличку Барон, и долгий путь, в конце которого лежит разгадка таинственного Черного леса…
К весне 1943 года партизанское движение в Белоруссии достигло такого размаха, что немецкое командование вынуждено было создать ГФП – тайную полевую полицию для координации действий карательных и армейских подразделений против «лесных бандитов». Несколько секретных школ специально готовили агентов для внедрения в партизанские отряды, одной из задач которых было уничтожение командиров и комиссаров отрядов. Но все эти меры оказались малоэффективны…Книга «Оборотни тоже смертны» является продолжением романа «Тени Черного леса».
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
Обустроил хомяк-царевич свою норку и наружу выглянул: где, что лежит плохо, чтобы переложить это хорошо. Продолжение жизнеописания царевича Ивана Ивановича, старшего сына Грозного царя, и его друзей на чудесном острове. Будет толика путешествий, много бытовухи на уровне строительства государства и совсем-совсем чуточку любви. Гаремы тоже будут, может быть, но все какие-то не сексуальные. Всего лишь, как форма семейных отношений. А может, даже таких ГГ жена не позволит. Сковородка в руках супруги — великая сила, знаете ли.
Ранним утром в круглосуточный магазин на окраине Сеула входит девушка. У нее разбит нос, щека порозовела, как от удара, на внутренней стороне бедра сквозь синяки виднеются татуировки. Этой девушке, Ко Ынсе, предстоит пережить еще не одно утро субботы, провалившись во временную петлю из воскресенья назад в субботу 7 июня. За восемь суббот она станет участницей ужасающих событий, попытается спасти жизнь девушке, раскроет убийцу и тайную секту, обретет настоящих друзей, влюбится и примет себя такой, какая она есть.
Жизнь Марианны похожа на сказку, но отнюдь не добрую, – чем дальше, тем страшнее. Всему виной – проклятье цыганки, повстречавшейся девушке на перроне железнодорожной станции. А что, если встреча эта не случайна и вся ее жизнь подчинена чьему-то заранее продуманному плану? И проблемы в личной жизни, и несчастный случай, покалечивший ее, и необъяснимые провалы в памяти, и таинственный Вихрь – помеха в информационном поле, который пытается отыскать молодой ученый Константин, – все это части одной мозаики. Жестокая цыганка, мальчик-андрогин с на редкость не подходящим ему именем, призрачная девочка, обитающая по ту сторону зеркал, что зовет себя Марийкой, популярный рэп-музыкант и некая Бусинка, сущность из недр земли, – все связаны между собой невидимой нитью.
Когда на кону стоит жизнь твоего ребёнка, согласишься на всё, чтобы его спасти. И даже на сделку с дьяволом. Высшая сущность отправила меня с практически невыполнимой миссией в мир четырёх башен, где властвуют кланы аристократов и правит родовая магия. И теперь передо мной стоит задача не только развить в себе Силу, но и подмять этот мир под себя, чтобы лишить его самого главного взамен на жизнь дочери. Примечания автора: Место действия романа: г. Санкт-Петербург в альтернативной Российской империи XXI века.
Третья книга о приключениях нашего современника в период Гражданской войны. Суровые годы приходят борьбы за свободу страны… Самое трудное жить во время перемен, а я попал в самое горнило распри, застрял на крутом переломе. Эпоха Доблести, Подвигов и Славы подходит к концу и на смену ей идёт эпоха Подлости, Коварства и Предательства. Восходит Солнце Нового Мира и под его жуткими лучами гибнет всё героическое и культурное. Начинается новая Эра культа "кухарок", Серости и Посредственности. И что тут можно предпринять?
Раз в триста лет на Земле рождается девушка, которую в Дракардии называют Ирана. Если оборотень съест ее плоть – станет сильнее. Если наделенный магией выпьет ее кровь – обретет вечную жизнь. А если Ирану в жены возьмет дракон, то на свет появится легендарный Орникс, наделенный могущественной силой, который проживет больше трех веков. Оборотни и колдуны могут разделить жертву между всеми членами своих кланов, но вот дракону она может достаться только одному. Ведь цена рождения Орникса – жизнь девушки. Раз в три столетия в Дракардии разгорается настоящая война за право убить Ирану.