Журналисты не отдыхают - [125]
Черт бы побрал питерские крыши. Бегай теперь по ним за этой сволочью!
Хотя, честно говоря, чекисты сами были виноваты. Расслабились. Три оперативника поехали на Измайловский проспект брать очередного контрика, профессора Технологического института. И всё был ничего, да на квартире у этого самого профессора находился какой-то очень шустрый гость. Когда чекисты стали ломиться в квартиру, он открыл огонь, ранил одного товарища и ломанулся в сторону черного хода. И ведь, опытный гад, побежал по лестнице не во двор. Как знал, что по приказу чекистов дворник запер ворота. Беглец рванул вверх и через чердак выскочил на крышу. А крыши домов вытянулись как по линеечке. На их покатых скатах торчат прямоугольники труб, за которыми так удобно укрываться. Так что Анатолий преследовал врага уже на третьем доме.
Впереди загрохотала жесть. Анатолий выскочил из-за своего укрытия. Беглец, рослый человек во френче, обернулся и выстрелил. Но пуля прошла далеко.
Гад укрылся за новой трубой, а Головин — за той, которая ранее служила укрытием его противнику.
— Шесть.
Ничего, я его дожму, — подумал чекист.
Снова грохот жести. Анатолий высунулся из-за своего укрытия и два раза выстрелил, целя по ногам. После второго выстрела враг дернулся. Попал! Но, видимо, не совсем точно. Тип захромал, но продолжал бежать по ржавому скату. Анатолий прицелился ещё раз и тут беглец исчез. Чекист не успел понять, что произошло. Раздал очень громкий жестяной грохот, а вслед за ним отчаянный крик…
Головин рванул следом и вскоре достиг края крыши. Следующая кровля была метра на полтора ниже. Хилый металлический барьерчик на краю ската болтался одним концом в воздухе. Всё ясно.
Беглец прыгнул, но в запарке не сообразил, что с раненой ногой такие трюки чреваты. Не удержался, покатился по скату. Хлипкая проржавевшая оградка его не удержала. И отправился гражданин в полет с высоты пяти питерских этажей.
И всё. Побегали.
Головин со злостью поглядел на торчащий невдалеке огромный купол Измайловского собора, матерно выругался и пошел искать ход на чердак.
Как оказалось впоследствии, убитый был связником, нелегально прибывшим из Берлина. Он нелегально пересек шведско-советскую границу и обитал по подложным документам. Цель визита-установление контактов с антисоветским подпольем.
Профессор, к которому первоначально и шли, уверял, что он тут совсем ни при чем, не разделяет политических взглядов берлинских монархистов, ни тем более, не сочувствует призывам Рейли к террору. И, скорее всего, он говорил правду. Но этого типа всё-таки у себя приютил! И вот все они так!
В середине июня Дзержинский дал отмашку — и началось то, что эмигрантские газеты впоследствии назвали «Варфоломеевской ночью российской интеллигенции». Хотя мероприятия шли не одну ночь и даже не одну неделю. Да и вообще, чекисты предпочитали приходить днем. Ни от кого скрываться они не собирались. Скорее, наоборот.
Тем не менее, эта не слишком удачная метафора была подхвачена и начала распространяться. Разумеется, мои журналисты хорошо на ней потоптались. Товарищ Геббельс очень доходчиво объяснил в печати, что гугеноты, которых в Варфоломеевскую ночь немножко перерезали, совсем не являлись невинными страдальцами за веру. Они откровенно разжигали во Франции гражданскую войну. Тем более, что гугеноты и не скрывали — их целью был развал страны.[150]
А что же происходило на самом деле? Ребята товарища Дзержинского стали подметать известных им членов контрреволюционных организаций. Как оказалось, знали они многих. Эти господа особой опасности не представляли, так что за ними присматривали — мало ли, может, кто посерьезнее нарисуется. Но теперь была дана команда «фас!».
Арестованные, в основном, интеллигенты, как только оказывались в «подвалах ЧК», тут же начинали сдавать всех, кого знали. Так что работы чекистам хватило. Всё это происходило с большим шумом. Я подключил к делу Демьяна Бедного, который стал клепать стишки в духе «так их, гадов».
Большинство этих деятелей в кулуарах подполья маялось дурью. Разумеется, нам предоставляли не все материалы, но из того, что я видел было понятно — большинство подпольщиков занималось составлением прожектов на тему «как нам обустроить Россию». Все мечтали о демократии в разных её формах. Мой давний коллега Витя Королев был допущен на несколько допросов. Оттуда он вернулся совершенно обалдевшим и заявлял всем, кто хотел послушать.
— Я могу понять, людей, которые считают демократию самой лучшей формой государственного устройства. Но ведь для них демократия — это фетиш! Они её хотят установить не для того, чтобы решать проблемы страны. А просто вот потому, что она должна быть! А там — хоть трава не расти. Теперь я по-настоящему понимаю, почему Сергей называет их либерастами.
Вообще-то никто не собирался их арестованных расстреливать. Да и сажать, в общем-то, тоже. Так — подержать какое-то время за решеткой, чтобы прониклись сознанием, что шутки закончились. Но среди этой публики попадались и более серьезные люди. Так что иногда чекистов встречали стрельбой.
Особенно в этом деле отличился Питер. Хотя Таганцев уже болтался где-то за границей. Тем не менее, раскрытая организация была очень похожей. Возможно, и в моей истории за Таганцевым стояли совсем иные люди.
Завершилась Великая война, отгремели победные залпы. Но выстрелы продолжают раздаваться. Вот и приходится бывшему фронтовому разведчику Сергею Мельникову вспоминать прежние навыки. Его ждет жестокая схватка с фашистским специалистом, носящим кличку Барон, и долгий путь, в конце которого лежит разгадка таинственного Черного леса…
К весне 1943 года партизанское движение в Белоруссии достигло такого размаха, что немецкое командование вынуждено было создать ГФП – тайную полевую полицию для координации действий карательных и армейских подразделений против «лесных бандитов». Несколько секретных школ специально готовили агентов для внедрения в партизанские отряды, одной из задач которых было уничтожение командиров и комиссаров отрядов. Но все эти меры оказались малоэффективны…Книга «Оборотни тоже смертны» является продолжением романа «Тени Черного леса».
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
Терроризм, как это ни дико звучит, в последнее время стал привычным фоном нашей жизни. Кадры с захваченными заложниками и распластанными на земле телами боевиков перестали пугать обывателя, а на сообщения об очередных спецоперациях, обнаруженных схронах с оружием и предотвращенных террористических актах мы и вовсе перестали реагировать…Пришло время выяснить, откуда взялось это явление и кто такие террористы, не жалеющие ни чужой жизни, ни своей? Что объединяет народовольцев, ку-клукс-клановцев, красных самураев, кокаиновых партизан и исламских фундаменталистов? Есть ли существенные различия в идеологиях революционера Ивана Каляева и бывшего лидера «Аль-Каиды» Усамы Бен Ладена? Почему разговоры с террористами о морали и невинных жертвах совершенно бессмысленны, а усилия спецслужб всего мира по предотвращению терактов дают неутешительные результаты?
Герой фантастической повести «Четыре дня с Ильей Муромцем», мальчик из XXI века, попадает в прошлое, во времена Ильи Муромца. Для детей среднего школьного возраста.
Попаданец в купца-морехода, время — десятый век, место действия — в основном акватория индийского океана, средиземного моря, приключений — море, юмора в меру, принцессы на подходе, — куда же без них.
Рассказ о женщине, попавшей в свое прошлое. Совершенно неожиданно ей предоставилась возможность изменить свою жизнь, встретившись с юной матерью. Возможно ли обмануть судьбу? Ностальгические нотки по советской действительности.
Новая Земля — частный проект, способствующий спасению части человечества от неминуемой в ближайшее время глобальной катастрофы. Через пять месяцев мир погибнет в огне ядерного катаклизма. Для того, чтобы спасти человечество как вид, необходимо переселить в Колыбель не менее пятидесяти тысяч человек. Эвакуация начинается. А пока в Колыбели проживают двести три человека, девятнадцать полинезийцев из другого времени и семьдесят два палеоантропа, признанных примитивной разумной расой.
«Будь здоров, жмурик» – новая литературная работа и четвертая книга Евгения Гузеева. Это рассказ о смерти и жизни – именно в такой последовательности, поскольку события, описанные героем, пережившим смерть, вовсе не кончаются остановкой дыхания и сердца, а имеют продолжение в условиях иного мира – лишенного привычной материи. В этой книге смерть героя им самим и описана. Будучи человеком молодым и несколько циничным, автор условных записок иронично относится к «даме в черном балахоне» и, рассказывая о серьезных вещах, естественно, не может обойтись без черного юмора.
Некоторые тексты затягивают. Притом – буквально. Я убедилась в этом, когда прошла по ссылке на сетевой бестселлер «Битва за розу» и… оказалась в одном из Призванных миров. Здесь вместо Библии – «Божественная комедия» Данте, вместо икон – картины Иеронима Босха. Здесь ангелы зубасты и рогаты. Здесь цветёт Роза Эмпирея. Теперь мне предстоит сочинить концовку этой истории, сразиться за сердце бесстрастного инспектора Пресветлой S.A.L.I.G.I.A. и узнать: мы пишем книги или книги пишут нас? Содержит нецензурную брань.