Журналистика и разведка - [20]

В районе, где мы живем, бьется свой пульс, непохожий на обычный для столичных кварталов. Утром и вечером в часы пик здесь нет очередей на автобусных остановках. На работу отсюда едут на дорогих машинах. Ровно в девять к дому стального короля подкатывает «мерседес». Одетый в форму шофер долго смахивает пылинки с новой черной машины. Наконец, появляется сам господин Инаяма. Водитель кидается к двери и, согнувшись в поклоне, подсаживает стального магната. Рядом в таком же поклоне застыла его супруга. Этикет обязывает провожать мужа, и она свято соблюдает обычай. Пусть видят: в семье дорожат традициями старины.

За стальным королем уезжает высокопоставленный американец, а затем раздается звук полицейской сирены — в путь трогается Эйсаку Сато. Его также провожает в поклоне жена. Лимузины скрываются за углом, и женщины исчезают за раздвижными бумажными стенами домов, чтобы провести там весь день и выйти на улицу поздно вечером, заслышав знакомый автомобильный сигнал.

Замкнутость, изолированность — эти качества замечаешь в нашем районе сразу. Пять лет мы с женой вежливо раскланивались с соседями, приглашая их поначалу на чашку чая. Конечно, не премьера и стального магната. В одной из книг о японцах говорилось, что к этому обязывают правила японского этикета. И всегда звучал один и тот же ответ: очень благодарны, непременно зайдем, как только выберется свободное время. Свободное время так и не выбиралось. Думал, боятся человека из коммунистической страны. Нет, выяснилось, что они не ходят в гости даже друг к другу. Общаются только с теми, с кем связывают бизнес и общие, совсем не соседские, интересы.

Ну а американец? Сколько раз приходилось слышать об общительности его соотечественников, о быстроте, с которой они устанавливают контакты с людьми. Мой сосед, видимо госслужащий, выглядел иным человеком: он боялся меня как огня. В чем дело? Я поделился этой проблемой с моим другом, японским журналистом. «Ты чудак, — сказал он. — К чему американцу усложнять жизнь? Согласно правилам, он должен письменно сообщать своему начальству о каждой встрече и беседе с любым советским человеком».

Впрочем, границы полосы отчуждения, окружившей наш дом, вовсе недалеки. Стоит лишь выйти метров за триста на торговую улочку, и начинается другой мир. Здесь дома мелких служащих, лавчонки зеленщика, букиниста, аптекаря. Аптекарь сам зазывает к себе, расспрашивает о медицине в нашей стране, советует, как ухаживать за моей любимицей, грудной дочуркой Наташей. Потом зовет жену со второго этажа и просит:

— Налей-ка нам по стопке женьшеня! Жарко, надо взбодриться!

Женьшень настоящий, не плантационный. И стоит на вес золота: грамм растения — грамм желтого металла. Сколько раз я вспоминал слова старого дипломата Федора Ильича Рунова, проработавшего много лет в странах Дальнего Востока. «Увидите, — говорил он перед моим отъездом, — простые люди вам очень понравятся. А вернувшись на родину, будете долго вспоминать няню своих детей». Обе няни, Хироко-сан и Мабути-сан, в самом деле оставили в памяти яркий след. Они трогательно заботились о малышах, играли со старшим в забавные игры, рассказывали японские сказки. И дети платили за это любовью. А переводчик, Кудо-сан? Замечательный друг и работник, помогавший во всем и советом, и делом. Прошло много лет, судьба забросила меня в Австралию, Индию, Таиланд, но наша дружба и взаимное уважение сохранили былую силу.

Часам к трем газеты давно прочитаны, материал для «Известий» написан. Получасовой телефонный разговор с редакцией, и можно уезжать в город, брать интервью, встречаться с нужными людьми, собирать по крупицам информацию для новых статей и заметок. Сажусь в маленький «форд кортину» и сразу попадаю в водоворот машин. Улицы узкие, едва разъехаться двум автомобилям. Тротуаров нет, пешеходы жмутся к домам. На задних стеклах автомобилей непривычные для москвича надписи: «Вы самый лучший водитель!», «Не целуйте мою машину!», «Улыбайтесь всегда!». И в самом деле, порой приходиться улыбаться, правда, сквозь слезы.

Маршрут привычный. Сначала основа основ — визит в советское посольство. Формально корреспондент независим, у него свое начальство, причем далеко, в Москве. Он обязан подчиняться только указаниям из центра. Это чисто формально. На месте свои порядки. Ты всегда должен помнить: хозяин твоей судьбы — посол. Он, как Господь, выступает в трех лицах: полномочный представитель ЦК КПСС, правительства и спецслужб. Попробуй ему не угодить! Шифровка с компроматом в столицу — и тебя редакции не спасти. Так что изволь постоянно маячить перед глазами, налаживать хорошие личные и рабочие отношения. В том числе снабжать его «деликатной» информацией, которую посчастливилось раздобыть. Нам, корреспондентам, с послом, кажется, повезло. В этом качестве выступает член-корреспондент Академии наук СССР Николай Трофимович Федоренко. Он известный ученый-китаист, автор многих научных трудов и книг, когда-то переводил Сталина во время бесед с Мао Цзэдуном. У него мощные позиции в МИДе, и ему нет нужды заниматься «мелочевкой». У Николая Трофимовича в Токио, похоже, главное амплуа достойно представительствовать на дипломатических раутах. Высокий, всегда элегантно одетый, с платочком в нагрудном кармане и бабочкой вместо галстука, он умеет вызвать к себе расположение японских и американских дипломатов, заставить забыть о том, что джентльмен он вторично, первично же, как и все в посольстве, самый типичный продукт советской системы.