Журналист для Брежнева или смертельные игры - [52]

Я сижу над этим актом и думаю, какой ценой он мне достался и на какой ляд он мне нужен. Обычно, чтобы добиться эксгумации трупа и заставить медэксперта произвести исследование, нужно хлопотать неделю – эксперты расписаны по моргам заранее, на кладбищах не найдешь рабочих, чтобы разрыть могилу, и т. д. Сегодня все эти хлопоты я спрессовал в три часа, это стоило мне нервов, собственных денег (нужно было дать рабочим Востряковского кладбища хотя бы на бутылку), а главное – это отняло у меня целое утро. И что? Да, моя версия оказалась верна – старуху прикончили через два дня после гибели Шаха-Рыбакова. Но кто ее убил? И какое это имеет отношение к Белкину?

Сколько ни сочиняй, ничего путного в голову не приходит, и я вижу, что кроме дополнительной работы – еще одного преступления – ничего в моем деле не прибавилось. Что, что еще нужно сделать, чтобы отыскать этого журналиста, черт бы его душу взял! Сегодня третий день поиска, практически – по данному мне сроку – сегодня и завтра пик нашей подготовительной работы, и накопленная информация должна дать конкретные качественные результаты, но…

Мне нужна, мне позарез нужна эта Айна Силиня! Предъявить ей портрет Акеева, Гридасова и даже этого Долго-Сабурова, и если она хоть в одном из них опознает кого-то из похитителей, я вытащу за это звено всю цепь. Но если ни один из них не был в тот день на Курском вокзале, то все – три дня коту под хвост и начинай все сначала, но как?

Я снимаю трубку, заказываю срочный разговор с Ригой, с начальником рижской милиции. Пароль Прокуратуры СССР действует на телефонистку безотказно. Через двадцать секунд слышу уже мягкие голоса рижских телефонисток, и затем певучий, с прибалтийским акцентом голос секретарши подполковника Роберта Барона. Я не понимаю ни слова по-латышски, но догадываюсь: телефонистка объясняет секретарше, что звонок срочный, из Московской прокуратуры.

Наконец, подполковник берет трубку и я говорю ему с места в карьер:

– Слушайте, подполковник. Вам что нужно? Чтобы вам Чурбанов позвонил или Щелоков?

– А в чем дело?

– Вчера утром я послал вам срочную телеграмму и вечером оставил телефонограмму – мне срочно нужна свидетельница Айна Силиня. Я просил обеспечить ее явку на сегодняшнее утро. Уже двенадцать двадцать, а от вас ни слуха.

– К сожалению, товарищ советник юстиции, лица, которое вы вызываете, сейчас в Риге нет.

– А где она?

– Соседи сказали участковому инспектору милиции, что она с родителями уехала отдыхать на Взморье.

– Куда именно?

– Этого они не сказали, товарищ советник… – Барон говорит по-русски с акцентом и в голосе у него некоторая усмешка: мол, конечно, выполняем ваши просьбы и в общем-то подчиняемся вам, но в то же время… Нечего нам приказывать, у нас своя республика.

Однако мне некогда играть с ним в этот политес, я говорю:

– Слушайте, подполковник. Дело, которое я веду, связано с отъездом Леонида Ильича на Венскую встречу с Картером. В нашем с вами в распоряжении считанные дни. Эта Айна Силиня должна быть у меня сегодня. Даже если вам придется перекопать все Рижское взморье. Вы меня поняли?

Он молчит. Ему нужно время, чтобы перестроиться и понять, действительно ли ему придется перекопать все Рижское взморье или есть шанс уйти от этой работы. Он спрашивает осторожно:

– Скажите, а товарищ Щелоков действительно в курсе этого дела?

– Щелоков, Руденко, Суслов и Андропов, – говорю я. – От кого из них вы хотите получить телеграмму, чтобы найти девчонку?

– Ну-у, зачем так?… Я не знаю – мнется этот рижский Барон, понимая, что лучше не заставлять меня идти к Щелокову или Суслову за такой телеграммой. Если каждый начальник милиции будет требовать от министра подтверждения полномочий его помощников, это не может вызвать ничего, кроме гнева начальства. Тем более, если действительно я веду дело по прямому указанию ЦК…

Я говорю:

– Пожалуйста, подполковник, имейте в виду – я веду это дело по прямому указанию ЦК, и каждый час может стать решающим. Все, кто будет способствовать успешному проведению дела, забыты не будут, вы меня поняли? Она нужна мне сегодня, кровь из носу!

Кнут и пряник – верное средство, подполковник меняет тон:

– Хорошо. Сегодня я займусь этим лично. Куда вам звонить?

Конечно, если речь идет о внеочередной звездочке и о получении полковничьей папахи, подполковник займется этим сам, лично. Я даю ему свой рабочий и домашний телефоны, телефон приемной Руденко и телефон третьего отдела МУРа, где всегда дежурит кто-то из светловских «архаровцев».

Он спрашивает:

– Я могу привезти ее приводом, если она откажется ехать?

– Безусловно, постановление я подготовлю. В нашем деле формальности должны отступить на второй план.

С этой минуты подполковник Барон и вся рижская милиция начнут в прямом смысле перелопачивать все Рижское взморье, и я думаю, через час-полтора Юрмала будет просто кишеть оперработниками, стукачами, сексотами, сотрудниками наружной службы Латвийского МВД.

Я положил трубку. Теперь мне оставалось только ждать. Ждать, когда Барон найдет эту Айну Силиня, ждать, что там, в Котласе, узнает Светлов об этом Акееве, ждать сообщений из Баку, ждать завтрашнего прибытия в Москву поезда № 37 Ташкент–Москва с бригадиром Германом Долго-Сабуровым, и ждать, не найдет ли бригада Пшеничного на Курской дороге какого-нибудь свидетеля ночного убийства (убийства или несчастного случая?) Юрия Рыбакова.