Журнал Q, 2009 03 - [18]

Формально преобразования в российском образовании направлены на восстановление потерянной в 90-е годы технологической основы, на прорывы в сфере высоких технологий. На базе ряда университетов создаются внедренческие зоны. Но источники прорывов сегодня – фундаментальные науки, а не кустарное изобретательство. Открытия зависят не только от величины университета, количества получаемых им денег, но в гораздо большей мере от того, что в Северной Америке называется креативным, творческим разнообразием.

Что нас отличает от Запада в вопросе образования? Во-первых, у нас была феноменальная традиция фундаментального образования, весьма необходимая в условиях рынка, ибо она легко допускала перепрофилирование. А проблема внедрения научных достижений была большей частью вопросом денег. Это наши учёные доказали, уехав за рубеж.

Во-вторых, у нас крупному учёному тяжелее всего в университете, особенно маленьком, где складываются управляющие корпорации без всяких идей и креативного разнообразия. Здесь настоящий учёный лишь помеха победным реляциям о «ненаучной» деятельности подобной корпорации-клана.

В условиях нынешнего экономического кризиса такая деятельность более всего опасна коррупцией при дележе денег, переданных теперь на местный уровень. Борцы с коррупцией недооценивает её размах. Вспомним, «Закон о предприятии» горбачёвской эпохи не сработал из-за непонимания психологии руководителей предприятий. Заработанные деньги они не стали внедрять в производство. Увеличивая цены на продукцию, предприятия «законно» раскрутили инфляцию. Сегодня так в условиях кризиса «законно» раскручивают коррупцию в образовании.

В-третьих, Болонский процесс вызвал к жизни бесконечное число чиновных людей, «заботящихся» о качестве образования. При этом многие из них не имеют того самого образования, о качестве которого заботятся. Например, при оценке качества подготовки студентов экономического факультета одного провинциального университета комиссия ввела такой тестирующий вопрос: «Кто был главным редактором «Знамени» в год вашего рождения?»

Впечатление, что партийные кадры вернулись в вузы, чтобы, не всегда зная предмет, иметь право навязывать свою стратегию. Сегодня работу учёного и преподавателя начали рассчитывать в баллах, применимых, пожалуй, лишь для оценки труда рабочего-сдельщика. Кстати, на Западе такие методы именуют «Образовательный Макдоналдс».

Профессор ничего нынче не значит в университете в сравнении с сонмом управленцев, которые всё решают и определяют, являя собой этакую вузовскую инквизицию.

В-четвёртых, в российской системе образования развивается примитивный утилитаризм, включающий лишь эффективность, предсказуемость, калькулируемость и контроль, как отметил американский социолог Дж. Ритцер.

Между тем ни одно великое деяние не было продуктом только здравого смысла.

Великая депрессия была преодолена проектом Франклина Рузвельта. Немецкое послевоенное чудо было проектом ордолибералов во главе с Людвигом Эрхардом, предложивших свою концепцию народного хозяйства. Японское чудо возникло как проект японских социологов, отрицавших либеральные реформы в оккупированной американцами Японии и призвавших использовать коллективную продуктивность населения, общин при смене курса государства с милитаристских целей на мирные, гражданские. Китайские реформы начал осуществлять Дэн Сяопин, соединяя практическое знание экономики с теориями модернизации, которые стали появляться в Китае. Глобализация создала наиболее успешные условия для развития Великобритании, так как Т. Блэр применил проект социолога Э. Гидденса, называемый «третьим путём», или «новым лейборизмом».

Если же мы обратимся к новым технологическим достижениям, то увидим, что авторами многих из них стали российские математики, вынужденные уехать из-за презрительного отношения новых утилитаристов к их способности создать нечто, внедряемое в своей стране.

В большинстве стран, переходящих на Болонскую систему, помимо бакалавров, магистров есть ещё специалисты. Трудно сказать при приёме на бакалавриат, сколько будет магистров, – они отберутся из лучших бакалавров.

У нас во многих вузах считают: незачем возиться со специалистами. Проще уволить кадры высшей квалификации, ликвидировать кафедры с предметами, сложными для бакалавров, которые в головах местных администраторов приравниваются к студентам техникумов и чуть ли не к учащимся ПТУ.

И это при том, что рынок труда в России плохо приспособлен для бакалавров в отличие от европейских рынков. Необходимо предварительно развить рынок труда для бакалавров, ввести реальные возможности пользоваться кредитной системой для лучших студентов, независимо от их материальной обеспеченности и родительской поддержки (например, введение государственных стипендий).

Теперь университеты под «болонскими» лозунгами всячески облегчают себе жизнь. Многие специальности и кафедры высшего уровня будут отброшены. Зачем, например, математические методы в экономике? Это для магистров. А будут ли они?.. Никто не знает. И это в условиях экономического кризиса, когда весь мир принял математические методы для анализа ситуации!