Журавлик по небу летит - [3]

Я взяла за руку отца пятнадцатилетней дылды и привела в спальню. В спальне стояла новая двуспальная кровать. Я искала и нашла кровать больше предыдущей. Специально. Ночью Сергей всегда скатывается на меня, и я сплю под своим одеялом, мужем и его одеялом.

– Моя тройная унция, – шучу я.

– Золота, – шутит средняя часть унции весом в девяносто килограмм, ростом сто девяносто сантиметров.

Шутки шутками, но я хочу спать морской звездой, разбросав руки и ноги в стороны. Со старой кроватью мечтать об этом было нечего.

– Кровать. – Я указала на супружеское ложе отцу плаксивой дылды.

– Что кровать? – удивился он.

– Ты не хочешь со мной спать? – спросила я.

– С чего ты взяла? – подозрительно переспросил он.

– С отдельного дивана, – подозрительно ответила я.

– Черт с вами! – на всякий случай испугался мой муж. – Вымогатели!

Муж проиграл, мы выиграли. Хочешь добиться своего – ходи конем, то есть зигзагом. Найди косвенные улики и обвини в нарушении обязательств. Свое упадет тебе в ладони как спелое яблоко. Чем причудливее улики, тем больше шансов получить желаемое. Главное, чтобы яблоки не били по голове, если вы не Ньютон. Если яблоко все же упало на голову, не забудьте его снять и спрятать получше: на вашем пути может оказаться снайпер Вильгельм Телль. Вам это надо?

Соседи наши будто ничего, но живут бедно. Сразу видно. Шкаф в прихожей модный для пятидесятых. У моих родителей был такой. Трехстворчатый, рыжий, с зеркальной дверцей посередине. Зато из дерева, а не из ДСП. Не поднять, не сдвинуть. И кухня старая, без всякой современной бытовухи. Но симпатично. Больше скажу, уютно! Так бы и просидела весь день. А у нас на кухне хай-тек, выкраденный из операционной. Сама выбирала. Чего меня к нему потянуло?

Где мой муж? Спать пора.

– Сережа! – закричала я. – Спать!

Ни ответа, ни привета. Где его носит? Не семья, а черт-те что! Даже поужинать не можем вместе. Сын где-то болтается, муж у телевизора ест, пьет, живет. Все же нужно было согласиться на телевизор в спальне. Чаще видела бы. У наших соседок наверняка не так.

Дочка, кстати, похожа на маму. Обе тоненькие, стройные. В турецких джинсиках. Почему нет, если ноги позволяют? Мои не позволяют, поэтому я ношу широкие домашние штаны и брюки. Растолстела. Гадство! Может, отдать им свои старые вещи? Сама не влезу, а выбрасывать жалко. Или похудею? Я вспомнила дорогущее черное платье с вырезом на спине и решила худеть. К тому же как предложить старые вещи, хоть и в хорошем состоянии? Неудобно. Что они подумают? Богатеи приехали, носите наши обноски? Решено, буду худеть из уважения к соседкам. А девочка хорошая. Сразу видно.

– Не найдете мне женщину для уборки? – спросила я Ольгу.

– Давайте я! – загорелась девочка, даже вперед подалась. – Я все умею. Все-все!

Кто бы из одноклассниц сына согласился? Коровы со жвачкой во рту. Звонят с утра до ночи моему балбесу. А у него в голове не девочки, а дурь детская.

– Зачем тебе это, Лиза? – спросила Ольга.

– Тебе помогать, – удивилась Лиза. – Кто тебе поможет, кроме меня?

Искренне удивилась. Хорошая девочка! Жаль, что у меня нет дочки. Одни мужики. Увидела Лизу, захотела дочку. Сил нет! Кто мне поможет, кроме дочки? А дочки нет.

– Не надо мне помогать, Лисенок, – смутилась Ольга и виновато взглянула на нас. – Я сама справлюсь.

– Мама, позволь. – Лиза умоляюще смотрела ей в глаза.

– Потом поговорим, – тихо, но решительно сказала Ольга. Дочка не согласилась, но послушно замолчала.

Хорошая семья. Сто раз повторю. Воспитанная девочка, а мама смущается и краснеет. Как ребенок. Дочка взрослее ее, ей-богу! Кто кого воспитывает?

Сергей улегся рядом и включил свет со своей стороны.

– Почему в темноте?

– Дочку хочу, – сказала я.

– Прямо сейчас? – засмеялся он.

– Я серьезно. Помнишь, как Мишка на нее смотрел?

– Когда она его тортом била?

– Оказывается, его нужно воспитывать Конан Дойлом, – засмеялась я. – Нет. Я не об этом. Может, он наконец повзрослеет?

– Красивая девочка, – согласился Сергей, – в маму.

– Ты и маму заметил? – возмутилась я.

– Я папу не заметил.

Он положил мне руку на живот, и я решила тряхнуть стариной. Вернее, мы оба тряхнули стариной. Может, он тоже хочет дочку?

Миша

Мы переехали в новый дом. То есть дом был старый, но для нас новый.

– Мы жили в бетонной коробке, – сказал отец. – Теперь будем жить в кирпичном доме, построенном в стиле модерн. В самом центре.

– И что такое модерн? – скучно спросил я.

Переезжать мне было неохота. С какой радости? На старом месте остаются все мои друзья. Не пилить же к ним через полгорода?

– Архитектурный винегрет, – ответил отец.

Архитектурный винегрет превзошел все ожидания. Я увидел окно с видом на самодельную террасу, зависшую на высоте четвертого этажа. Я повертел головой, терраса прошлась передо мной заснеженной улицей.

– Моя комната, – безапелляционно заявил я.

– Здесь же нет воздуха, – ужаснулась мама. – Там стена. Ничего не видно.

– Зато здесь есть моя собственная улица. На ней полно воздуха.

За окном взвыл ветер, и перед нашими глазами промчалась целая толпа бешеных снежинок. Подумала, вернулась назад и рухнула на подоконник.

– Вот видишь, – сказал я. – Здесь полно воздуха, ветра и снега.