Журавли покидают гнезда - [71]

Юсэк не ответил и попробовал подняться, но не смог.

— Ты лежи, лежи, — придерживая его, сказал мужчина. — Отлежишься и пойдешь дальше. Найдешь своих друзей, никуда они не денутся. А я пойду, накажу, чтоб тебе есть принесли.

Вскоре ему подали крепкого чаю, ломтик ржаного хлеба и сахар. Старик, который принес еду, к его радости, оказался корейцем. От него он узнал, что хозяина зовут Хагу и что он является родным братом комиссара Синдо.

Весть очень обрадовала Юсэка, он даже почувствовал, как к нему возвращаются силы. Ему стало совестно, что грубо обошелся с человеком, который был не только братом Синдо, но и его, Юсэка, спасителем.

И когда утром Хагу вошел к нему, он поспешил извиниться:

— Простите, адибай, я, кажется, был груб с вами. Пожалуйста, не говорите об этом Синдо.

— О! Ты знаешь Синдо? — с удивлением воскликнул Хагу.

— Нет, но я слышал о ней от моих товарищей.

— Ах, вот оно что! — еще больше изумился мужчина, весело сверкнув глазами. — Стало быть, твои друзья — и ее друзья! И ты искал именно ее!

— Да.

Хагу оторопело прошелся по избе, потом полез в обитый железом сундук, стоявший в углу, достал оттуда деревянную коробочку и, вынув какую-то пилюлю, поднес ко рту Юсэка.

— Проглоти-ка — и ты сразу окрепнешь, — сказал он, заботливо поддерживая рукой голову Юсэка.

— Это что?

— Редчайшее лекарство почти от всех недугов, единственное, что осталось от моих родителей. Съешь — не бойся. И ты уже завтра же встанешь на ноги.

Юсэк взял пилюлю, помедлил, бросив на Хагу косой взгляд, и, устыдившись своей подозрительности, сунул ее в рот.

— Спасибо, — кивнул он. — А вы уверены, что это лекарство мне поможет?

— Ты очень ослаб, мой друг, — сказал Хагу. — А это лекарство обладает удивительным свойством. Оно еще от деда хранится. Умирая, он передал его моему отцу. Отец часто болел, но берег его. А когда покидал нас — отдал мне.

— Зачем же вы лишились такой ценности? — удивился Юсэк. — Ведь я вам никто: ни сын, ни брат, ни дальний родственник.

— Ты молод, и у тебя впереди долгая жизнь, — сказал Хагу. — Ты не видел многого, что видел я…

— Но и вы не старый, — подметил Юсэк.

— Это только с виду, а душа истлела, сгорела…

— Отчего?

Постояв, Хагу прошелся, потом, вернувшись, опустился на табурет. Он долго глядел на Юсэка, собираясь с мыслями.

— Свил я здесь гнездо, и было оно добротное и ухоженное, — сказал он сдержанно. — Разорили…

— Кто?

— Сестра Синдо. Да, да, Синдо. — Он поднялся, прошел к столу, стал перебирать руками какие-то предметы, затем, не оборачиваясь, продолжал: — Разорила до последнего зернышка…

Юсэк заметил, как у Хагу нервно передернулись плечи.

— За что же она так поступила с родным братом?..

— Вот и я пытаюсь это понять! — вскрикнул Хагу, резко оборачиваясь. — А что я плохого сделал? Оказавшимся в беде людям отдал зерно и лошадей, так же легко, как тебе это лекарство. Свое — не чужое, не краденое! И за все это — растоптали меня. Но ничего — на перегное еще лучше произрастает горький перец. Отведает она его, отведает.

Юсэку трудно было что-либо понять из того, что он услышал, однако он проникся сочувствием к своему спасителю. «Что бы там ни произошло между ними, — размышлял он, — разве может сестра наказать брата таким жестоким образом? Тем более что она кореянка! И должна с почтением относиться не только к старшему брату, но и ко всем другим мужчинам. А дядя Ир? Он должен все это видеть и понимать. Почему же он позволяет совершать такие поступки? Нет, здесь что-то не так». Ему хотелось разобраться в этом запутанном деле не столько из сочувствия к Хагу, сколько для того, чтобы понять, что происходит здесь, в России, где он мечтал обрести благополучие.

— А сестра ваша далеко отсюда? — спросил Юсэк.

— То-то и оно, что близко, — проворчал Хагу. — Она у меня как бельмо в глазу. Банду сколачивает! А только скажу — попусту все это. Разоренные осы сильней жалят! Ты, поди, слышал, какая сюда подмога идет?

— Нет.

— Корабли Великой империи уже стоят в порту Владивостока. Сотрут они в порошок всю эту свору!

— Вам-то какая от этого польза? — удивился, но, пожалуй, больше огорчился Юсэк. — Империя стерла в порошок и нашу родину. Вы думаете — японцы здесь, в России, будут миловать корейцев? Не надейтесь. Я это уж точно знаю.

— Пусть не щадят! — вспыхнул Хагу. — Верно говорят на Востоке: не страшно, что дом сгорел, зато клопы сдохли!

Юсэк попробовал присесть — ему это удалось. Скрипя половицами, Хагу вышагивал по избе и что-то бормотал под нос. Следя за ним, Юсэк старался понять этого обозленного человека. Кто он? Враг комиссара Синдо. Стало быть, недруг Ира, а раз так, он не может быть и его, Юсэка, другом. Однако Юсэка сейчас занимало не это, а вторжение японцев в Россию. Рушились последние надежды устроить жизнь в этой стране. Он бежал от нищеты, покинув больного отца, ушел, чтобы избавиться от назойливого Санчира и его жандармского шефа, пытавшихся превратить его из лошади в собаку-ищейку. И что же? Убегая от хвоста дракона — угодил в пасть? А бедная Эсуги еще ничего не знает. Что он скажет ей при встрече?..

— Вы уверены, что японцы будут драться с русскими? — спросил он. — Разве им мало Кореи?