Журавли покидают гнезда - [11]

Выхватив из ее рук письмо, свекровь в гневе разорвала его на мелкие кусочки, швырнув в лицо Денними:

— Бедный Чунами! Знал бы он, на какое чудовище променял свою мать! О небо! За что же ты послало моему сыну эту женщину?

Денними собрала клочки письма, положила под тюфяк. И сказала сдержанно:

— Не говорите такие слова…

— Ты мне рот не затыкай! — заорала мать Чунами, поднимаясь. — Ты убила моего сына, продала его дочь! И хочешь, чтобы я молчала? Пусть меня сразит гром, если я еще раз ступлю на порог этой фанзы! Но прежде — я расскажу всем людям о том, какая ты есть…

— Замолчите, или… — Денними прикрыла ладонью рот, боясь дерзких слов, которые неудержимо рвались из груди.

Свекровь, привыкшая видеть невестку покорной, обомлела.

— Конечно, теперь мы тебе не нужны. Теперь тебе нужно другое. Слышала, почему тебе японец казну доверил!

— Уходите, — сказала Денними холодно.

— Я прокляну тебя, — прохрипела свекровь, отыскивая у порога свою обувь.

— Я уже проклята небом, — отозвалась Денними, опускаясь на циновку.

— Ты еще долго жить будешь! — не унималась женщина. — Небу не угодны такие, как ты!..

— Это верно, — согласилась Денними. — Я буду жить. Я еще не до конца испила горе.

— Скажи уж лучше, что тебе нужно сожрать и эту девочку! — ледяным голосом прошептала свекровь, тыча пальцем на Эсуги. — Но тебе это не удастся, я заберу ее к себе. А ты найди что-нибудь полакомее. Ты ведь этого хотела, избавляясь от Бондо! Пусть будет так и пропади ты не своей смертью!

С этими словами она подскочила к Эсуги, желая увести ее с собой.

А та, пытаясь вырваться из цепких рук бабушки, упиралась, готовая разрыдаться.

— Оставьте ее, — строго и настойчиво сказала Денними. — И уходите быстрее, пока я не позвала соседей!..

— Соседей? — Свекровь плюхнулась на тюфяк и подбоченилась: — Зови, всех до одного зови! Я им расскажу сказку про тигрицу, сожравшую своего детеныша. Не поверят ведь этому! Ты лучше скажи: зачем тебе Эсуги? Тебе нужны деньги? Я дам их. Не меньше других дам. Сколько она стоит?..

Ни в одном слове свекрови не было и частицы правды, но они жалили, проникая в самое сердце Денними. Надо было возразить, объяснить все как есть или молча выслушать оскорбления — и она ушла бы без обиды, но сил не было ни говорить, ни выслушивать ее. Ловя ртом воздух, Денними позвала Эсуги. Девочка вырвалась из объятий бабушки, бросилась к матери и прижалась к ней.

— Ты меня не бойся, — сказала свекровь, снова подходя к Эсуги. — Я детей не продаю. А твоя мать продала сестренку. И с тобой то же будет.

— Неправда, — едва слышно прошептала Эсуги, недоверчиво глянув исподлобья на бабушку.

— Тогда скажи: где твоя сестренка? Молчишь? А ты спроси омони. Спроси, куда она подевала Бондо? Вот когда узнаешь — сама придешь к своей бабушке.

Свекровь ушла.

— Она ушла, — сказала Эсуги, глядя на мать все еще перепуганными глазами. А потом присела около нее и, опустив голову на ее колени, задумчиво спросила: — Омони, ведь правда Бондо уехала учиться?

— Да, доченька.

— Бабушка обманывает, да?

— Да, доченька.

Эсуги вздохнула облегченно:

— Конечно, обманывает.

Глава четвертая ХЭ ПХАРИ

1

В эти трудные дни Денними встретила Хэ Пхари — владельца небольшой ювелирной лавки. Она вошла в контору и, не смея поднять глаза, сняла с пальца кольцо, протянула хозяину. Привычным жестом повертев кольцо, Хэ Пхари сказал, что не нуждается в серебряных изделиях. Денними невольно взглянула на ювелира, и тот заметил в ее глазах отчаяние. Но не сострадание заставило Хэ Пхари остановить уходящую женщину: он был ошеломлен ее красотой. И если бы не живые, чуть раскосые глаза с необычайным блеском, он посчитал бы ее лицо восковой маской искусных мастеров-японцев, которыми украшены косметические залы Токио. Гладко зачесанные волосы отливали каким-то неуловимым оттенком, напоминавшим опытному ювелиру цвет редкого камня, хранившегося в его сейфе.

Он провел ее в комнату и, угостив чаем, тихо сказал:

— Вижу — у вас горе.

— Да, господин, — ответила Денними, удивленная добрым расположением хозяина.

Хэ Пхари придвинул к ней сладости:

— Расскажите, пожалуйста, о себе.

— Это займет много времени, — сказала Денними, благодарно глядя на ювелира. — И, пожалуй, нет ничего интересного…

— Я хочу знать о вас больше, — сказал Хэ Пхари, принимая удобную позу и участливо глядя на нее.

Своей добротой и деликатностью этот мужчина живо напомнил Макуру, возможно, поэтому Денними стала откровенной. Хэ Пхари слушал проникновенно и участливо, все больше и больше убеждаясь в том, что она в безвыходном положении и будет рада любой работе. Он решил использовать ее как посредника в торговле наркотиками. Красота этой женщины гарантирует успех дела и явится надежной маскировкой от глаз вездесущих агентов.

Выслушав до конца печальный рассказ Денними, он тихо воскликнул:

— Вы рассказали невероятное! В это невозможно поверить!

— Я не хотела разжалобить господина ювелира. Я рассказала правду, — сказала Денними.

— Это невероятно! — повторил Хэ Пхари и, вынув из кармана какие-то монеты, вложил их в руку Денними. — Купите что-нибудь вашей девочке. И не нужно благодарностей. Человек не может оставаться равнодушным к горю другого.