Жуков - [16]

Уже в феврале 1923 года эскадрон Жукова отличился на полковом смотре, а в марте, во время инспекторской проверки, по всем показателям занял первое место в дивизии, за что получил благодарность от командующего войсками Западного фронта М.Н.Тухачевского. Молодого командира заметили и повысили в должности. 24 апреля он принял должность помощника командира 40-го Бугурусланского кавалерийского полка, а 8 июля вступил во временное командование 39-м Бузулукским кавалерийским полком 7-й Самарской кавалерийской дивизии, которая размещалась в районе Гомеля.

Полк находился в плачевном состоянии, о чем можно судить из доклада Жукова от 1 октября 1923 года командиру дивизии Г.Д.Гаю.[41] Человек этот, обладавший незаурядным военным талантом, оказал на будущего полководца огромное влияние. Сам он принимал участие в Первой мировой войне в звании прапорщика. В 1918 году вступил в Красную Армию. В годы Гражданской войны командовал красногвардейским отрядом, 1-й сводной Симбирской пехотной дивизией (позже 24-я стрелковая дивизия), 1-й армией Восточного фронта, затем 42-й стрелковой, 1-й Кавказской кавалерийской дивизиями, с марта 1920 года — 2-м, с июля —3-м конными корпусами. Во время советско-польской войны корпус Гая был интернирован в Восточной Пруссии. После возвращения в Россию Гай в 1922 году окончил Высшие академические курсы и стал командиром 7-й Самарской кавалерийской дивизии. В последующем он окончил Военную академию им. М.В.Фрунзе, адъюнктуру при ней, был наркомом по военным и морским делам Армянской ССР, командовал дивизией и корпусом, преподавал в Военной академии им. М.В.Фрунзе, затем возглавлял кафедру истории войн и военного искусства Военно-воздушной академии им. Н.Е.Жуковского. В 1937 году по ложному обвинению был осужден и 1 декабря расстрелян. Реабилитирован в 1956 году.

Первая встреча Жукова с Гаем произошла в поле в лагерной палатке, куда на совещание были вызваны командиры и комиссары частей. После официального представления комдив пригласил всех сесть вокруг его рабочего стола. «Я увидел красивого человека, по-военному подтянутого. Его глаза светились доброжелательностью, а ровный и спокойный голос свидетельствовал об уравновешенном характере и уверенности в себе. Я много слышал о геройских делах Г. Д. Гая и с интересом в него всматривался. Мне хотелось проникнуть в его душевный мир, понять его как человека и командира».[42] Надо отметить, что Жуков всегда чувствовал и понимал талантливых военачальников, постоянно стремился впитать лучшие их качества. И уже в свои зрелые годы, превзойдя многих собственным полководческим талантом, он с огромным, искренним уважением отзывался о них как о своих учителях.

Анализируя в своем докладе командиру дивизии состояние полка, Жуков отмечал неумение подразделений развертываться в лаву, слабое знание стрелкового дела, незнакомство с новейшей военной техникой и войсками других родов, неудовлетворительную обученность младшего комсостава. Среди причин, оказавших негативное влияние на подготовку личного состава, были названы неказарменное расквартирование полка, несвоевременное и недостаточное снабжение обмундированием, главным образом обувью и шинелями.

В докладе подробно изложено, какие учения с целью совершенствования подготовки полка проведены в летний период. Отмечено, что «было произведено 5 выездов в поле для двусторонних учений (полк против полка) с задачами: на прорыв сторожевого охранения противника, на сторожевку и оборону против наступающего противника, ночной бой в пешем строю (прорыв неприятельского сторожевого охранения), прикрытие наших отступающих частей (арьергардные бои), встречный бой. Из вышеуказанных задач четыре полком были выполнены удачно и с успехом, пятая была проиграна». Часть личного состава прошла «через камерное окуривание и полевое путем выпуска газов из баллонов и подрывания химических артиллерийских снарядов».

Кроме того, бойцы и командиры наглядно ознакомились с действием огнеметов и с устройством аэропланов.

В период лагерных сборов Г.К.Жуков требовал от командиров эскадронов максимально использовать полевые условия для сколачивания подразделений, воспитания у конников выносливости, обучения их действиям в любых ситуациях. Особое внимание он обращал на выработку инициативы и исполнительности как у командного, так и у рядового состава, на справедливое отношение к красноармейцам. В то же время во главу угла ставилось укрепление воинской дисциплины.

«Замечается, в особенности в последнее время, что командирами эскадронов часто подаются рапорта о наложении на красноармейцев дисциплинарных взысканий за разного рода проступки, — говорится в приказе по полку от 23 августа 1923 года. — В рапортах указывается только сухой факт преступлений красноармейцев, без всякого всестороннего освещения, при каких обстоятельствах совершен тот или иной проступок, что не дает возможности судить о виновности красноармейца.

Приказываю:

1) Командирам эскадронов и начальникам команд в будущем при рапортах о наложении взысканий на красноармейцев за проступки обязательно прикладывать произведенный следственный материал со своим заключением, так как рапорта без следственного материала рассматриваться не будут и будут возвращаться обратно…»