Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие - [43]

Идеи излагаются максимально примитивно, разжевываются до состояния текучести и упрощаются до уровня раскадровки для компьютерного квеста. Впрочем, это как раз тот случай, когда сокращение и упрощение может даже идти на пользу. Книга пролистывается быстро и экономит время читателя, уже истосковавшегося по долгожданному продолжению трилогии Каммерера.

Впрочем все это признавали и не скрывали сами авторы.

«Главной побудительной причиной послужило то обстоятельство, что ничего серьезного в те поры опубликовать было невозможно. Поэтому мы и решили переделать старый сценарий в сказку для детей старшего школьного возраста. Соответственно так к этой сказке всегда и относились: как к нежеланному и нелюбимому ребенку» из OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким (2000 г.)

«Жук в муравейнике»

(7/12)

Вторая часть «трилогии Каммерера». Не столь мощная и масштабная, как первая, но все же интересная (в первую очередь из-за содержания, чем формы)

«Жук в муравейнике» — долгожданная поклонниками Стругацких вторая часть трилогии о приключениях Максима Каммерера и предпоследняя книга из цикла «Мира Полудня». Действие в ней происходит спустя двадцать лет после описанных в «Обитаемом острове» событий, а акцент внимания читателя смещен из приключенческой плоскости в детективную.

Из воспоминаний Бориса Стругацкого следует, что впервые идея о написании повести возникли еще в 1975 году, когда он впервые услышал от своего сына весьма странный на мой взгляд стишок.

«Стояли звери

Около двери,

В них стреляли,

Они умирали.»

Как видите, стихи и у детей Стругацких почему-то весьма мрачные.

Вспыхнувшие в голове мысли о неких несчастных чудовищах, ищущих помощи от человечества, а получающие лишь пули, оказала на Бориса Стругацкого столь сильное впечатление, что первоначально и саму книгу ему захотелось назвать «Стояли звери около двери». Однако впоследствии авторы все же дали повести другое название, которое и мне кажется намного более удачным и в чем-то даже загадочным.

Стишок маленького мальчика редакторы также сочли неприемлемым и потребовали от авторов его убрать. Причем официально эта претензия не объявлялась, речь шла лишь о неких «нежелательных аллюзиях», так что прямо возражать авторам было, по сути, нечему. И, тем не менее, из названия и даже из эпиграфа стишок был полностью исключен и остался лишь как детские рифмовки одного из главных героев внутри текста.

К концу 1975 года Стругацким удается очень быстро написать черновой костяк произведения, благо этому способствовало его разделение на весьма небольшие по размеру главы и предельно простая структура в стиле исповеди-дневника. Однако финальные этапы работы над книгой значительно застопориваются. Как это часто бывает у писателей-фантастов, на столе оказалось огромное количество разнородных наработок, которые было очень сложно нанизать на уже созданный скелет фабулы. Были главы о событиях на загадочном острове, в результате которых погибли все их участники, были приключения голована Щекна и Максима на планете Надежда, которую потом трансформировали в главы дневника Абалкина. В конечном итоге подобная мозаика так и не смогла срастись в художественный монолит и внимательный читатель, конечно же, без труда замечает это при чтении. Впервые повесть вышла лишь в 1979 году в журнале, в 1982 в сборнике, а отдельным изданием только в 1983 году в Кишиневе.

По сравнению с первой частью трилогии, объем книги, а, следовательно, и масштабность художественных декораций и самой фабулы существенно сокращен. Стругацкие снова возвращаются к практике именования каждой небольшой главы, уподобляясь своим ранним работам. Мое мнение на этот счет я уже высказывал в комментариях к «Пути на Амальтею». В «Жуке в муравейнике» дробление на главы и вовсе переходит все разумные для серьезной фантастической прозы пределы. Новая глава делается при любом значимом и не значимом для сюжета переходе. Это ужасно отвлекает и сдувает красивый высокохудожественный лоск, который был столь характерен для «Обитаемого острова» и которого совершенно лишен «Жук в муравейнике», при этом даже сами названия глав могут вызывать разве что улыбку. Если некоторые из них еще смотрятся вполне органично («Из отчета Льва Абалкина» и «Завершение операции»), то другие просто шокируют своей странностью и тривиальностью («Маленький инцидент с Ядвигой Михайловной», «В избе номер шесть», «Экселенц доволен»). От серьезного произведения ждешь немного иной структуры, в особенности после прочтения «Града обреченного». И это больше всего разочаровывает в книге. В «Обитаемом острове» главы были структурированы по излому фабулы и несли содержательную нагрузку, здесь же перед нами совсем иная картина: не стройное повествование, а какой-то фронтовой дневник. Каммерер из волевого игрока, «рождающего» сюжет первой части трилогии превращен в «сорокалетнего мальчика на побегушках», постоянно находящегося под контролем старшего брата, общающегося с ним исключительно в грубо-приказном военном тоне. Постоянные ссылки на точное время до боли напоминают «Второе нашествие марсиан» (хорошо, что авторы хотя бы на этот раз не сообщают нам температуру и влажность воздуха).